Как возник этот проект в вашей жизни?
Я сотрудничаю с Сергеем Бобровым и Красноярским театром оперы и балета на протяжении уже нескольких лет, и за время совместной работы нам удалось сделать ряд интересных проектов, в том числе и совместно с Красноярским симфоническим оркестром, где я являюсь главным дирижёром.
Два года назад в Красноярске зашла речь об открытии новой арт-площадки, которая бы объединила под своей крышей различные формы и направления искусств, и такое место появилось. «Квадрат» – уникальное арт-пространство (помещение, в котором раньше располагался заводской цех) с очень интересной акустикой.
Уже на протяжении многих лет я уделяю большое внимание исполнению современной музыки и музыки композиторов XX века, среди которых Пуленк занимает особое место. Поэтому, когда Сергей поделился со мной своей оригинальной идеей исполнения этой оперы, то мы поняли,что это идеальный спектакль для «Квадрата».
Культура исполнения оперных произведений на таких «экспериментальных» площадках не была близка Красноярскому слушателю прежде, но после премьеры спектакля всё кардинально изменилось.
Долго ли вы работали над музыкальной частью для спектакля и какие трудности возникли в процессе работы?
Как и многие партитуры Пуленка, «Груди Терезия» оказалась очень сложной [партитурой], поэтому, конечно, мы довольно долго работали над деталями. Музыка Пуленка отличается современностью языка, и кроме всего прочего требует особого отношения к обертонам. Это касается как оркестровой партии, так и вокальной.
Что привлекло вас в спектакле «Груди Терезия»?
Неординарность сюжета, гротескность, и, конечно, видение сюжета режиссёром-постановщиком Сергеем Бобровым, человеком не просто обладающим невероятным талантом, но и колоссальным чутьем и интуицией, умеющим объединить необъединимое. Ну и, безусловно, музыка Пуленка! Пуленк – один из тех композиторов, которые позволили классической музыке пережить очень тяжёлый период эксперимента любимого мной Шёнберга, атональной музыки. Стравинский и Пуленк – композиторы XX века, которые позволили развиваться классической музыке, с моей точки зрения, в правильном тональном направлении, в направлении мелодии, гармонии и ритма, которые воспринимаются слушателями и самими музыкантами как настоящая музыка.
Скажите, работая над спектаклем «Груди Терезия»,сложилось ли у вас впечатление, что он выполнен идеально или хотелось бы что-то изменить?
Вы знаете, идеальный спектакль – это тот, который будет следующий. Мы, конечно, стремимся к идеалу, но когда спектакль свершился, когда произведение исполнено, мы анализируем и понимаем, что его нужно улучшить. Если бы этого процесса не было, творчество бы остановилось. Да, мне кажется, что спектакль сделан на очень хорошем уровне. Музыка Пуленка даёт возможность к импровизационности, и это то, что позволяет намсказать что каждый следующий спектакль будет еще интереснее.
Вы можете определить в пропорциях, как часто вам приходится работать с классической и современной музыкой?
Вы знаете, я думаю о классической музыке гораздо шире. Мне кажется, что все музыкальные жанры вышли из неё, даже рэп,в котором также есть ритмическая составляющая,основой которой является классическая поэзия, а та, в свою очередь, родом из классической музыки.
А что касается современной музыки, я работаю с ней очень часто. Мне посчастливилось руководить фестивалем современной музыки в Вашингтоне достаточно долгое время. И через мои руки, в буквальном смысле, проходило около 80 процентов современных композиторов, таких как: Джон Корельяно, Джеймс Эйкман, Джон Уильямс, Джон Адамс, Алисия Терциан, а также огромная масса росийских, европейских, латиноамериканских композиторов. Кстати, сейчас появилось очень интересное направление современной музыки – вьетнамские композиторы, отучившиеся в Джульарде (Джульярдская школа – одно из крупнейших американских высших учебных заведений в области искусства и музыки – прим. ред.). Они сумели соединить Восток и Запад. Таким образом, я всё время нахожусь в гуще событий, у меня записано большое количество дисков, в том числе и для фирмы Naxos.