Как вы попали в спектакль «Деревня Канатоходцев»?
Вы как-то участвовали в его создании на стадии идеи?
«Деревня
канатоходцев» – это уже третий
спектакль, который мы выпускаем с Яной Марковной Туминой. Она преподавала в
театральной академии, где я учился на курсе Руслана Равилевича Кудашова,
поэтому она меня хорошо знает. Пригласила меня в этот проект, сказала, что
будет ставить спектакль-притчу совместно с театральной компанией «Открытое
пространство», что это мой материал. Совместно с Яной Марковной над
сценарием работала писательница Елена Чарник, которая составляла диалоги на
основе притчи о деревне канатоходцев, так что процесс был очень интересный.
Что-то приносила сценарист, что-то актеры и что-то Яна Марковна: у нее уже были
фантазии насчет того, какие тут могут быть образы.
Расскажите, как вы знакомились с куклами. Вам
сразу было легко ими управлять?
Дело в том, что
для каждого спектакля придумываются определенные куклы, которые нужно освоить.
Здесь Кира Камалидинова, художник, придумала такие куклы, которые должны ходить
по канату. Для этого она разработала такие специальные трости: снизу у них есть
груз, сверху надевается кукла, а в центре этой трости колесико, с помощью
которого кукла ходит. Было легко, потому что на моем опыте уже много разных
спектаклей с необычными куклами. Тем более, что они не только живут у нас в
привычном, традиционном понимании, когда ты говоришь текст и кукла у тебя, как
живая, на каждую реплику реагирует. Здесь она все-таки играет как образ, знак,
то есть она выражает какую-то мысль, метафору, символ.
Спектакль рассказывает историю о дагестанском
ауле. Вы знакомились специально для спектакля с культурой Кавказа? Может быть,
вы ездили туда?
Конкретно с
культурой Кавказа мы не знакомились, потому что задача у нас все-таки состояла
в том, чтобы найти некий собирательный образ, придумать самим, что это за
деревня, исходя из притчи и из того, что Елена Чарник смогла найти. Скорее
всего, это была больше работа сценариста и режиссера. К нам приезжал артист из
Осетии, который записывал закадровый голос специально для этого спектакля. Он
говорил по-русски, но все равно у него был легкий диалект, который и привнес в
спектакль, как мне кажется, дух этого горного народа. На самом деле здесь
больше важна сама история о том, что в деревне существует страшный обряд.
Невеста перед свадьбой должна пройти по канату над пропастью к своему жениху.
Если она упадет, то веселый праздник обернется трагедией. Возможно ли двум
влюбленным найти другой путь к счастью? Наверное, на эту тему мы и старались
сделать спектакль, нежели искать какие-то конкретные традиционные образы.
Часто актеров в спектакле «Деревня канатоходцев»
называют соавторами из-за большого количества задач, которые перед вами поставлены.
Прибавляет ли это ответственности? Усложняет работу или делает более
интересной?
Сейчас
кукольный театр, как мне кажется, шагнул далеко вперед. Актер уже давно вышел
из-за ширмы и задачи его очень многогранны. Артисту нужно быть пластически,
голосово и драматически развитым человеком. Мы сделали много спектаклей с Яной
Марковной, поэтому я уже знаю язык этого режиссера и что она хочет. Иногда
нужно больше погрузиться в куклу, иногда просто отстраненно прочитать текст, а
иногда вообще достаточно просто присутствовать на сцене. В любом случае,
работать всегда интересно и здорово, а уж тем более, если ты являешься
соавтором истории и можешь быть в диалоге с режиссёром. Мне кажется, так и
нужно работать.
Вам легко переключаться между управлением куклой
и живым планом?
Наверное,
легко, потому что я давно уже в этой профессии. Для этого просто нужно понять
принцип переключения внимания. Распределить, когда ты переносишь внимание
зрителя на себя, а когда на куклу. Конечно, если этим не заниматься, то трудно понять,
как заставить зрителя смотреть туда, куда нужно.
У вас никогда не было желания
переквалифицироваться в драматического актера?
Дело в том, что
я как раз поступал на драму, когда приехал в Питер. Но потом, в Академии, мне
очень посоветовали прослушаться на курс к Руслану Равилевичу Кудашову, потому
что у него очень интересные спектакли и крутая команда педагогов. Попав в эту
мастерскую, я понял, что театр кукол обладает безграничными возможностями. С
тех пор я стал развиваться в разных направлениях. Например, сейчас среди моих
спектаклей есть мюзикл, где я пробую себя в качестве актера музыкального тетра.
Этот спектакль вы, как правило, играете в камерном пространстве Музея Достоевского. Как вы считаете, помогает ли это вам «общаться» со зрителем?http://www.goldenmask.ru/pers_1804.html
Здесь,
наверное, больше имеет значение воздух сцены. В музее Достоевского хоть и
камерная сцена, но там очень высокий потолок, который способствует созданию
атмосферы горной деревни с помощью дыма, света, музыки. Мы выбрали именно эту
площадку, потому что она с художественной точки зрения нам подходила. Конечно,
на камерной сцене зритель находится гораздо ближе и это требует более тонкого
общения.
Возрастной ценз «Деревни канатоходцев» – 10+. Как
дети реагируют на этот спектакль?
Дети очень
хорошо реагируют. У режиссера Яны Марковны очень интересный и, на мой взгляд,
очень хороший вкус, потому что в ее спектаклях всегда присутствует юмор,
трепетность, исповедальность и мистериальность, что, собственно, и свойственно
кукле, если копаться в истории театра кукол. Потому что кукла – существо,
которое всегда находится на грани жизни и смерти. Однажды я видел в зале
ребенка лет 4-х, он тоже все отсмотрел спектакль от начала до конца. Магия
театра кукол, предметов и атмосфера притягивает зрителя, поэтому все от мала до
велика смотрят спектакль. А мы радуемся этому. (Смеется).
Для кого, по вашему мнению, в первую очередь,
этот спектакль: для взрослых или для детей? Ведь в нем поднимаются недетские
темы.
Скорее всего,
для взрослого. Хотя и ребенок может что-то открыть для себя или почувствовать.
Сложно сказать, потому что я ни разу не видел этот спектакль, а изнутри это
совершенно по-другому ощущается. Но я вижу лица зрителей в финале и понимаю,
что они очень воодушевлены.