Роман Достоевского «Бесы» в вашей постановке выглядит очень современным. Почему этот текст так актуален?
Достоевский всегда актуален. У нас уклон в спектакле на молодёжь: молодёжь играет, для молодёжи поставлен спектакль, поэтому он всегда проходит бойко, резво и животрепещуще – и так он идет на протяжении всего времени существования. Менялись несколько исполнителей, но градус спектакля от этого не менялся, он только становился все лучше и лучше.
Может, время такое, что обращаются сейчас именно к «Бесам», есть такая потребность у творческих людей. Интересно было бы посмотреть и другие спектакли по «Бесам», я много слышал про московские. Хотелось бы попасть и сравнить, потому что не думаю, что режиссёрские трактовки совпадают, каждый ставит о своем.
Какое место занимает ваш персонаж в такой трактовке романа?
На самом деле мой персонаж идет по касательной относительно основной линии спектакля. Поэтому, работая над своим персонажем, я веду одну линию, а линия всего спектакля немного отличается. Для меня, для моего персонажа… наверное, это о том, как низко можно упасть, имея возможность летать высоко. Наверное, об этом.
Разве это не главный персонаж наравне с Верховенским-младшим?
Ставрогин – ни с кем и ни за какие идеи. Он уже не с ними, и даже не совсем в ладах с самим собой, грубо говоря. Он в своем уме, конечно, но эти люди ему неинтересны, ему с ними нечего делать, он их не считает ни разумными, ни перспективными.
Тем не менее он включается в игры Верховенского…
Плоды его идей – они проросли и в Верховенском, и в Шатове, и в Кириллове. Конечно, надо смотреть, куда эти идеи идут, и что из этого получится. Но ему не интересно, дойдут ли они этот путь,а интересно то, как прорастают эти идеи и что из этого может получиться.
Зачем Верховенскому необходим Ставрогин?
Вопрос больше к Федору Михайловичу. Наверное, потому что движению нужны яркие лидеры, а такие люди очень самобытны и не хотят ввязываться в не совсем понятные и опрометчивые истории – лидер всегда сам по себе. Как гора: не гора идет к Магомету, а Магомет идет к горе. Это мое личное мнение. Ввязавшись, Ставрогин может потерять лицо, потерять себя. Ему это неинтересно, а Верховенский может на нём что-то построить, за этим человеком могут последовать. Пойти. И что-то из этого получится…
В романе Достоевского история совращения Ставрогиным Матрёши и её самоубийства рассказывается в отдельной главе. В спектакле Лифанова этот эпизод стал лейтмотивом всего действия…
Как я понимаю, это сделано для того, чтобы она… как я говорил, линия Ставрогина параллельна линии Верховенского и его движения. Вот это его параллель – то, чем он мучается. Это глава поставлена в самое начало спектакля, чтобы сразу задать импульс всему, что происходит с персонажем. Это определенный Рубикон, который уже невозможно перейти. Всё, что сделано до этого, с этим ещё можно было жить, – а это уже Рубикон. Это превратилось в какую-то манию, фобию – когда она ему уже кажется. Как от этого избавиться?… Это вспомогательные вещи, которые помогают понять, что происходит со Ставрогиным. Потому что этот персонаж – загадочный.
Тогда почему текст «Исповеди Ставрогина» читает другой актёр?
Ни я, ни другой исполнитель роли точно до сих пор не знаем, но мы как-то это и оставили – мы уже не думаем, почему и зачем это так. У режиссёра, значит, есть какое-то объяснение, а мы приняли его позицию и играем так.
Зрителю такое разделение не мешает?
На мой взгляд, как я вижу, это может препятствовать пониманию Ставрогина как персонажа – потому что есть раздвоение на «до» и «после». Слишком запутанным всё это становится для тех, кто не читал. А для тех, кто читал, – наоборот, становится более интересным, и поводом дополнительные вопросы себе задать. Но и Достоевский когда писал… глава появилась потом, этой главы не было в «Бесах». Так что может это вовсе не правда, не с ним. А может и с ним. Много вопросов… и все отвечают по-разному себе.
Какую роль в спектакле играет рэп?
Наверное, режиссёр его добавил, чтобы больше показать наше поколение, потому что современному поколению более понятен рэп, чем другая музыка. Тем более, что эта музыка достаточно агрессивная, и это помогает построению сцен с персонажами, которые читают этот рэп. И тексты, которые режиссёр посчитал созвучными нашему времени, которые о чем-то актуальном говорят, попытался соединить с текстом Достоевского – не как отдельные сцены, а именно соединить с текстом Федора Михайловича.
Я, конечно, не видел спектакля со стороны, но у нас исполнители уже научились не отдельным номером это делать (сыграли сцену – а сейчас прочитаем рэп), а таким брехтовским ходом: когда после сцены какая-то недосказанность остается, её вылить в зал в виде этого рэпа. И то – не целую 5-минутную песню, а куплет.
Как реагирует на такое решение зал?
Для некоторых – это необычно, некоторые – уже привыкли. Большинству нравится. Никто не кидается помидорами. Все понимают, что это решение, и это решение что-то за собой несёт. В конце спектакля становится понятно, почему рэп. Это не остается номером ради номера.
Может ли быть на московском показе другая реакция публики?
Не поверите, но я и сам думал над этим. Мне очень хочется посмотреть, как оно будет в Москве, чтобы сопоставить свое отношение к этому и проверить на московском зрителе. Это мы увидим! Наверное, те идеи, которые режиссёр вкладывает, будут более понятными и ясными для московского зрителя. Думаю, что в Москве эти идеи все четко поймут.