Борис Эйфман перенес миф о Пигмалионе в мир бальных танцев. Полагаю, что для всех исполнителей и для вас в частности это стало настоящим вызовом. Тяжело ли давалась столь непривычная хореография?
Действительно, каждая последующая постановка Бориса Эйфмана – настоящий вызов как для самого хореографа, так и для театра. Борис Яковлевич стремится не просто держать планку, а постоянно поднимать её всё выше. Это требует от артистов развития технических навыков и расширения стилистического диапазона. В «Эффекте Пигмалиона» представлен синтез бальных и современных танцев. К тому же новый балет – комедийный, а такой жанр достаточно непривычен для нашей труппы. Моя роль в этом спектакле, как и во всех других постановках, выстраивалась постепенно, шаг за шагом. Поэтому адаптация к образу и новой пластике проходила довольно гладко.
Когда ваш герой, Лион, приводит в свой класс Галу и репетирует с ней, им движет тщеславие или любовь?
На протяжении всего спектакля мой герой демонстрирует, что сердечные переживания ему безразличны. Лион полностью поглощен стремлением победить на чемпионате по танцам. Работать с Галой он начинает лишь из-за заключенного пари, стремясь удовлетворить свое огромное честолюбие, а в самой ученице видит не более чем объект необычного педагогического эксперимента. Лионом движет исключительно эгоизм. Я бы даже сказал, спортивный эгоизм, отсекающий всякие чувства и ставящий на первое место полную самоотдачу и убежденность в собственном успехе. В том, что «эффект Пигмалиона» подействует, и Гала поверит в свой талант, ощутит скрытую в ней силу. Согласитесь, тщеславия в такой ситуации гораздо больше, чем любви. Закономерно, что Гала становится безразлична своему учителю сразу же после того, как он достигает поставленной цели и делает из воспитанницы звезду.
Борис Эйфман сказал: «влияя на других, ваятели судеб сами проходят через метаморфозы». Скажите, какие метаморфозы произошли с вашим героем?
Внутренние и пластические метаморфозы всё-таки происходят с Галой, превращающейся из нескладной девицы с окраины в блистательную танцовщицу. Мой же персонаж практически не меняется. И в этом, полагаю, заключена определенная драматичная правда жизни. Ведь в реальности очень трудно изменить собственную внутреннюю сущность.
Лион – не первая роль художника, творца в вашем творчестве. А есть ли что-то общее, например, между Лионом и Роденом?
На мой взгляд, Лиона нельзя назвать художником, творцом. И уж тем более не следует сравнить этого героя с Роденом. Методы Лиона как наставника не укладываются ни в какие рамки, принятые в педагогическом искусстве. Например, когда терпение героя, тщетно пытающегося воспитать из Галы артистку, иссякает, он прибегает к специальным технологиям. Они превращают девушку в танцующий автомат. Не думаю, что настоящий творец мог бы так поступить со своей музой. Скорее всего, ключом к удивительным метаморфозам героини выступила её уникальная целеустремленность. Только так Гала сумела реализовать природный талант, добиться его обрамления и стать подлинным бриллиантом.