Над спектаклем «Беги, Алиса, беги» с вами работали люди, совместно с которыми вы сделали много спектаклей, ставших хитами: художник Мария Трегубова, композитор Иван Кушнир, хореограф Владимир Варнава. Расскажите, пожалуйста, почему вам комфортно с ними работать?
Надо сказать, что я работаю не только с ними, но и с другими художниками, но с ними в том числе. Мы просто очень хорошо друг друга понимаем, и они сами по себе прекрасные люди. Поскольку работа над спектаклем – длительный процесс, хорошо проводить этот процесс с людьми, которые приятны мне и друг другу. Это в первую очередь. Но и помимо этой человеческой приятности мне нравится с художественной точки зрения то, что они делают. И поскольку мы вот так совпадаем всесторонне, поэтому мы и работаем вместе. Не знаю, насколько этот ответ вас удовлетворит, но это так.
Валерий Печейкин написал пьесу для спектакля «Беги, Алиса, беги». Вы с ним сотрудничали впервые?
Нет, не впервые. Мы до этого сделали несколько вещей, но «Беги, Алиса, беги» – это первая совместная работа, которая произошла именно на территории театра.
Благодаря Валерию появилось столько злободневных тем в спектакле, они были в пьесе? Либо вы от себя что-то добавляли?
Нет, я от себя ничего не добавлял. Пьесу Валера написал абсолютно самостоятельно. Но я думаю, не только благодаря Валерию Печейкину столько злободневных тем, а собственно благодаря огромному количеству злободневных тем, поэтому они все там и оказались. И потом контекст. Все-таки это Таганка, театр, который славится достаточно активной политической позицией, во всяком случае во время Любимовских времён был очень политизированным. И стихи Высоцкого тоже задали тон во многом. Но в первую очередь это вызвано контекстом: временем и событиями, которые окружают нас, и самим театром, и Высоцким.
«Беги, Алиса, беги» отсылает нас к известной сказке Кэролла и музыкальной сказке Высоцкого. Стоит ли искать также связь с фильмом Тома Тыквера «Беги, Лола, беги», созвучному по названию со спектаклем и отдаленно по сюжету (в фильме у Лолы три жизни, у вас на сцене четыре Алисы: три девочки и Алиса Ночи)?
Честно сказать, наверное, какие-то отсылки там есть, но нарочно этот фильм не пересматривал. Я его, конечно, видел много лет назад, но какие-то отсылки безусловно присутствуют, не зря же он так называется.
В одном из интервью, на вопрос, какой герой в этом спектакле вам ближе всего, вы ответили: «Алиса». А какая из четырех: совсем маленькая, более взрослая, уже повзрослевшая или та самая Алиса Ночи? И почему?
Они неразделимы. В этом феномен этого персонажа. Эти четыре Алисы на самом деле одна Алиса в четырёх воплощениях. Мне кажется, очень важно принять и свою тёмную сторону, и ребёнка внутри себя, и старика. В человеке присутствуют одновременно все его свойства, и все его состояния. Момент рождения и момент смерти присутствует в человеке в один и тот же момент.
Музыка к спектаклю была написана Иваном Кушниром, а появляющийся в финале образ Высоцкого был озвучен его сыном. Почему вы не использовали в спектакле магнитофонные записи голоса Высоцкого?
Если бы можно было озвучить текст Валерия Печейкина голосом Высоцкого понадобился бы спиритический сеанс, а мы, скажем так, не нашли подходящего специалиста для этого. Магнитофонные записи можно послушать просто, они в свободном доступе, не обязательно для этого ходить на спектакль.
С труппой театра на Таганке вы работали первый раз?
Да.
Было сложно?
Не сложнее, чем с какой-то другой труппой. Всякая труппа имеет свои особенности. Я бы не сказал, что вообще театром заниматься легко, но это всегда очень увлекательно. Тем более, я провёл кастинг, выбрал тех людей, которые мне казались интересными, и замечательно провёл время с ними.
У вас высокие требования к артистам? Ваши спектакли динамичные, сложные. Актёр должен быть хорошо готовым именно физически?
Желательно да.
Высока ли травматичность?
Нет, невысокая. Бывают, конечно, какие-то случаи. Но знаете, как-то один мой знакомый артист побежал на поклоны и порвал себе мениск при том, что это был драматический спектакль. Если человек занимается собой, своей физической формой, то травматичности никакой быть не может. В пределах нормы, в общем.
Как вы считаете, можно ли относить ваши спектакли к жанру«физического театра»?
Если хочется, то можно.
Но сами вы не относите?
А я считаю, что эти разграничения все на жанры – вещь настолько условная, что если начать намеренно относить к жанрам, очень сужается палитра выразительных средств. Поэтому я ни к каким жанрам не отношу свои спектакли.
На ваших спектаклях в зале царит безумная энергетика. На ваш взгляд, возможно ли их смотреть в записи?
Возможно, почему не посмотреть на видео? Если найдёте, конечно, видеозаписи, они в открытом доступе достаточно редко встречаются. Я недавно в Чикаго в Иллинойсском университете показывал на видео и сам посмотрел спектакль «Земля» (премьера состоялась в 2015 году в Александринском театре в Санкт-Петербурге – прим. ред.), и получил удовольствие даже, и людям понравилось. Так что можно. Вживую, конечно, интереснее, но можно и на видео.
Как вы думаете, сколько лет должен жить спектакль? Сколько лет сценической жизни вы отмеряете своим спектаклям?
Я нисколько не отмеряю. Я считаю, спектакль может жить до той поры, пока он не умрёт.
В мае в Зарядье мы увидим оперу Бизе «Кармен» в вашей постановке. Что бы вы хотели сказать зрителю перед премьерой?
Это не в чистом виде опера «Кармен». Это достаточно вольная интерпретация на музыку Бизе, музыка переработана Алексеем Сюмаком. Идея принадлежит продюсеру Павлу Каплевичу. Для меня это эксперимент, достаточно рисковый, потому что это соединение оперы, балета, там также участвуют драматические артисты. Я впервые работаю, например, с Айдан Салаховой (художник – прим. ред.). Она никогда ранее не работала в театре, это её дебют. В общем, это суперэкспериментальный заход. Надеюсь, получится интересно.