С одной стороны да, исторически – мы с ним очень давно познакомились, сделали действительно большое количество спектаклей в разных театрах. Мне кажется, Константин один из самых интересных на данный момент режиссёров. Он невероятно талантливый человек, который обладает не только профессиональным видением. У него не только режиссёрское образование, он прекрасный филолог [по первому образованию — прим. ред.], он замечательный поэт, он просто очень интересный человек. Многие стороны жизни, многие вещи, многие составляющие театрального спектакля стороны – они интересны и мне, и ему с какой-то определённой стороны. Мне кажется, что мы с ним давно разговариваем на понятном друг другу языке. А ещё он не перестаёт меня удивлять – темами, выбором материала, своими историями на уже известные сюжеты. Я надеюсь, что я по-прежнему могу удивить его, могу быть полезной в том, как решить пространство, как решить спектакль. Пространство, эстетика – что соответствует той или иной интонации в его спектакле.

«Кармен» в Одессе

Чьей идеей было перенести действие «Кармен» в Одессу?

У нас, честно говоря, давно, нет разделения на то, чья идея конкретно.

Получается, это совместное решение?

Практически все спектакли мы изначально обсуждаем, проговариваем, что могло бы быть интересно в той или иной истории для зрителя, который увидит этот спектакль. И так как изначально мы решили, что должна быть какая-то тема, которая гораздо более сильно затрагивает зрителя, нежели абстрактная Франция или Испания и какие-то цыгане. Это всё было давно, это всё очень придумано, я имею в виду либретто Бизе. Действительно, в этом произведение есть невероятная любовь, невероятная страсть, желание свободы, социальное и эмоциональное разъединение. Что может быть адекватно времени, чтобы это почувствовали и поняли современные зрители? Чтобы их точно также зацепила эта музыка, зацепила эта история как любая современная? Поэтому была придумана именно ситуация с Одессой. Это начало XX века, это сложное место – сплавлено много национальностей, разные конфессии, разные социальные слои, всё перемешано. Это начало промышленного взрыва России, его пик. Это порт, контрабандисты, солдаты, русские гарнизоны. Это черта оседлости, реальная сигаретная фабрика. Но, на самом деле, суть фабрики не важна, просто на такой фабрике работает много женщин, а в гарнизонах служат мужчины. Эта история подтолкнула нас к тому, чтобы найти место, которое было бы примерно адекватно тому, что рождает история Бизе. Тем более если вспомнить Одессу начала XX века. Это художники, бульварные кафе, выставки, первые рестораны с открытыми площадками, это бульвар французский весь в цвету. Мы оба были счастливы, что у нас довольно быстро родилось такое, как нам кажется, правильное и адекватное решение. И это решение не ради хулиганства совершенно.

Опера изобилует шалостями по типу «хор товарища Кехмана». Какое у вас отношение к ним?

Да, действительно, по поводу хора товарища Кехмана. У нас была сначала другая фамилия, но потом мы решили сделать это так. Почему бы нет? В этом есть прелесть свободы, прелесть того, что можно шутить, что есть ирония и самоирония. Мы все непростых национальностей, в нас есть много сплава. Если мы можем пошутить сами над собой, значит, мы свободны, можем заниматься творчеством. Ведь только свободные люди могут заниматься творчеством.

О работе с костюмами

Константин «лепит» персонажа, исходя из личности самого актёра. А как вы работали над костюмами? Был ли у вас в голове сразу готовый образ персонажа или вы его «вылепляли» после знакомства с кастом? Или, может, это вообще синтез?

Я никогда не делаю костюмы для каких-то абстрактных исполнителей или актёров. Сначала надо посмотреть на состав. Я принимала участие в кастинге, видела всех, кто занят в нашей опере, вплоть до хора. Это во-первых. Во-вторых, чтобы понять, как решается проблема костюма, в какой стилистике это делается, насколько они должны быть характерными и яркими в каких-то индивидуальных проявлениях, конечно, сначала нужен режиссёрский разбор. Мы разговариваем с Костей, я смотрю репетиции. Последовательность решения костюма именно такая.

Но в опере это не совсем технологически возможно, потому что, например, есть очень большой хор – мужчины и женщины, они разбиваются на группы по голосам. Нужно было принципиально решить – кто эти люди? Кто они в этой истории? Какие судьбы? Плюс успевать по голосам переодеться – они поют сразу в разных группах. Это была довольно сложная задача. Если говорить о характерах главных исполнителей – ну да, это решалось параллельно. Единственное, уже во время репетиционного периода у нас родился кинематографический финал. Мы предполагали, что в финале сама идея кино будет каким-то образом использована, именно поэтому были выбраны специфические камеры, специфический фильтр, который был наложен на изображение. Это такое старое ретро-кино. Вы видите изображение будто бы со старой плёнки. Плюс нам невероятно повезло с фантастической индивидуальностью Наташи Лясковой [Кармен — прим. ред.]. Она прямо героиня немого кино. Блондинка, которая одновременно рождает воспоминания сразу о нескольких актрисах, именно о звёздах немого кино. Поэтому последнее её платье – это уже рождение образа во время репетиционного периода.

Я как раз собиралась спросить об образе Натальи Лясковой. Её Кармен очень нетипична – блондинка с каре. Обычно у нас это тёмная копна кудрей или нечто подобное. Были ли у вас референсы при создании образа? Хотя вы уже упомянули актрис немого кино…

Знаете, есть в головах стереотип, что Кармен — это жгучая брюнетка, что она цыганка…По мне, это совсем не так. В каждой женщине есть Кармен. Вообще Кармен – это определённое состояние души женщины. Поэтому, если это возможно увидеть, если женщина может входить в это состояние, то многое можно почерпнуть из её индивидуальности. Тут нам повезло сразу. Мы все втроём увидели в Наташе Кармен. Она невероятная – и красавица, и умница, и талантливая, при этом самобытная и волевая. Ощущение силы воли, силы личности, силы таланта и понимание этого, а это не всегда бывает, – в ней это всё есть. В моём представление это некое состояние души, поэтому было совершенно не сложно делать костюм. Безусловно, всегда прекрасно, когда актриса стройная, красивая, её приятно одевать и нет никаких проблем… Здесь было совершенно другое решение. Мы, например, очень нежно и тактично относились к тому моменту, сможет ли Наташа раздеться? Не совсем, конечно, обнажиться, но тем не менее. Как она будет себя чувствовать, когда она сидит в тонюсенькой нательной рубашке? Сможет ли она петь? Ведь она спиной прислоняется к ледяному настоящему ржавому железу. Пусть оно и покрыто лаком, но, тем не менее, это холодно. Сможет ли она это сделать? Но она прекрасная актриса, с большой буквы, поэтому проблем не было.

О кино-эстетике

Возвращаясь к теме немого кино. Эта идея возникла изначально или появилась уже в процессе работы?

Эта идея была изначально заложена как возможность. Если посмотреть мои эскизы, там примерно такое изображение – чёрно-белое, которое лежит на стенах. Мы не пользуемся только экраном, мы пользуемся экранами-ржавыми стенами. Также впереди опускается тюлевый экран, который может быть и прозрачным, и непрозрачным. Это скорее художественный приём, который напрямую не относится к немому кино. Изначально я это предполагала. Так как Костя ещё не начал репетировать – возможность была просто заложена. Плюс я чётко сформулировала, что нам нужно будет пользоваться изображением с камер-онлайн, не отказываясь от записанного контента или заранее подобранного. В процессе репетиций мы поняли, что это правильное решение, и просто этим пользовались в той мере, в какой могли. Из этого родился блок последних сцен, например.

Уже известно, что Константин и Филипп будут ставить в Перми «Летучего голландца» Вагнера в 2023 году. Вы будете задействованы как художник?

Во всяком случае, от Константина уже было предложение. Я буду счастлива работать с ними, но 2023 год ещё далеко… Думаю, что всё будет в порядке. Не вижу причин, почему это может не состояться.

Почему опера должна быть поставлена именно сейчас?

Потому что мы сделали максимально приближённым понимание «что такое любовь», «что такое свобода», какие есть препятствия и какие есть разочарования… Эта история не абстрактная и она не остро современная. Мне кажется, она делает большой шаг вперёд относительно понимания того, что есть вечные темы. Если найти правильные аналогии в недалёкой истории, то человек очень сильно включается в это. Не сейчас надо делать исторический спектакль, хотя я не отметаю такую возможность для кого-то другого. Но именно нас скорее интересовали более сильные впечатления от того сюжета и от той музыки, которую мы слышим.