О создании образа древнеславянской княгини
Какие эмоции вы испытали, узнав, что будете играть в «славянском хорроре»?
Когда мы только задумывали «Белую уточку», этот жанр не предполагался. Ещё во время локдауна мы сделали спектакль для фонда Михалкова, в форме видеорассказа, и у нас получилась русская народная сказка. Потом стали углубляться в историю возникновения сказки — и «устрашнять» нашу историю, ведь в оригинале там происходят по-настоящему недетские страшные вещи.
Как рождался образ вашей героини — древнеславянской княгини?
Моя героиня — она и княгиня, и чёрная птица, и уточка, это три её ипостаси. В первоисточнике чёткое разделение: есть княгиня, а есть ведьма, которая её искушала. У нас же в спектакле в самой героине происходит борьба: искушение попробовать, шагнуть — не шагнуть, нарушить правило — не нарушить.
Мы изучали обряды викингов и кельтов, оттуда появлялся образ. Также наш режиссёр Борис Анатольевич Константинов подсказывал, на какие картины обратить внимание, что почитать. Меня вдохновила богиня весны Лада, а также картины Врубеля с демонами.
Вы владеете народными музыкальными инструментами — как это повлияло на создание образа?
Я немного умею играть на подобных инструментах, это несложно, главное — желание. У нас в спектакле есть, например, тальхарпа — скандинавский народный инструмент, по звучанию похожий на гусли. Остальные инструменты записаны: и флейта, и гитара, и всё, что создаёт рок-звучание. Когда мы готовились к спектаклю, слушали много обрядовой музыки и российских фолк-музыкантов: Сергея Старостина, Инну Желанную. А потом из всего понемногу ткали звуковой образ, писали композиции вместе с режиссёром Борисом Константиновым и музыкальным руководителем театра Николаем Шамшиным.
О работе с куклами
Как проходили репетиции с куклами?
Сначала Борис Анатольевич (он же художник спектакля) лепил лица персонажей, а мы пробовали делать кукол из папье-маше. Долгим был поиск кукольного образа: пробовали, как могут двигаться персонажи, как рука может существовать с уже готовой головой. У нас же в спектакле утята — это кукольная голова и рука артиста как тельце.
Как вам удаётся быть на сцене и героиней, и кукольницей?
У Бориса Анатольевича в спектаклях почти всегда есть и живой план, и кукольный. В «Белой уточке» два героя в живом плане, княгиня и князь, а дети — это уже кукольные персонажи, которых мы оживляем. В спектакле есть момент, когда ты управляешь куклой и ещё сам отыгрываешь. Нужно одновременно играть две разных роли: приходится раздваиваться!
Что для вас значит театр кукол?
Театр кукол — это чудо. Куклы не люди, они добрее. В них жизни больше!
О других ролях
Вы играете в «Ходже Насреддине» — постановке Тимура Бекмамбетова в Театре Наций, которая в прошлом году получила «Золотую Маску» как лучший спектакль в театре кукол. Какие у вас ощущения от этой работы?
Я с такой теплотой вспоминаю и период создания, и группу людей, которая была занята в этом спектакле! Спасибо большое Анне Викторовой [режиссёру, художнику-постановщику и автору кукол — прим. ред.], которая позвала меня в этот проект, а также коллегам из моего театра и Московского областного театра кукол.
Изначально Тимур Бекмамбетов хотел ставить «Ходжу Насреддина» как драматический спектакль, а потом что-то щёлкнуло, и он решил делать в куклах. Это спектакль-дорога, спектакль-притча о поиске себя в этой жизни. Очень здорово написана пьеса, замечательно озвучены персонажи. Евгений Миронов так чётко попал в куклу Ишака, а мой коллега Евгений Шавкунов так поймал голос и манеру Миронова, что получилось потрясающее слияние. Какая-то магия! Я благодарна за этот опыт.
Расскажете о своих грядущих ролях?
Мы с Борисом Анатольевичем будем сочинять спектакль о художнице Фриде Кало. Сейчас он вдохновляет нас этим образом. Спектакль будет идти на летней сцене в Образцовпарке, так что скоро начнём репетировать.