Большое спасибо за присланные вопросы. Я буду рад ответить на них, и это честь для меня появиться в Maskbook. У меня, к сожалению, сейчас много времени, чтобы ответить на ваши вопросы, так как вся деятельность нашей компании приостановлена во Франции из-за карантина. Надеюсь, что всем нам удастся преодолеть этот планетарный кризис, и я смогу приехать в Москву в новые сроки показа спектакля «Арена» на Фестивале «Золотая маска» и буду иметь удовольствие встретиться с вами.
В ожидании этого, желаю вам всего прекрасного. Будьте осторожны, берегите себя.
С уважением, Дени Плассар
Дени, это не первый ваш опыт сотрудничества с труппой из России. А в этот раз как вы оказались в Казани?
Впервые я приехал в Россию в 2008 году для занятий с российскими и французскими студентами-танцовщиками в Екатеринбурге. И сделал с ними постановку. Затем я вернулся в Екатеринбург в 2017 году для показа спектакля компании Propos «Альбертина, Гектор и Шарль» на фестивале современного танца «На грани» по приглашению его арт-директора Ларисы Барыкиной.
Приезд в Казань был связан прежде всего с моим желанием продолжать работать с российскими танцовщиками. И помог мне в этом случай. В сентябре 2017 года на спектакле Лионской биеннале танца я встретился с Ларисой Барыкиной и Ириной Зайцевой из Французского института в России, которые познакомили меня с Наилем Ибрагимовым, художественным руководителем балета «Пантера», и Еленой Беляевой, его директором. Тогда и возникла идея совместной работы.
Создавали ли вы аналогичные постановки для других трупп? Или «Арена» была поставлена исключительно для театра «Пантера»?
«Арена» была поставлена специально для танцовщиков балета «Пантера». Они предложили мне постановку, и я сочинил эту хореографию именно для них. Мы работали вместе так же, как я работаю с танцовщиками компании Propos во Франции. Эта хореография не существует больше нигде, и я не думаю ставить её с другими артистами. «Арена» есть только в репертуаре балета «Пантера».
«Арена» – своего рода танцевальный баттл, который является частью хип-хоп направления. Вы поклонник такой культуры? Что вас вдохновило?
Я не танцую хип-хоп, но меня действительно очень привлекает эта культура. Во Франции я часто ставлю спектакли для танцовщиков хип-хопа. В этом танце есть сила, объединяющая традицию и современность, многие принципы построения хип-хопа роднят его с традиционными танцами. Принцип баттла особенно интересен как хореографический ритуал: индивидуум противопоставляет себя группе, его противники защищаются лишь с помощью танца, соревнование это превращается в большей степени в игру, чем в спортивное состязание…
В работе над «Ареной» меня привлекала возможность поставить отношения между парой и группой. Я хотел создать хореографическую форму, очень близкую ритуалу. Мне хотелось сочинить некий традиционный танец, связанный с парой, и представить его на сцене в форме ритуала, передающегося из поколения в поколение. Такого сборища-соревнования пар. Безусловно, хип-хоп баттлы стали для меня отправной точкой (круг, зрители-болельщики, участники состязания, брутальный характер и т.п.). На меня также, конечно, повлияли бальные танцы. «Арена» – это некий конкурс придуманных и неповторимых танцев: у каждой пары свой собственный танец, свой уникальный стиль.
Почему вы характеризуете постановку как некий ритуал?
Когда смотришь спектакль, сразу не понимаешь все правила, но догадываешься, что у этой группы есть свои коды, знаки, свои законы. Также, как когда смотришь незнакомые нам традиционные танцы. Мне хотелось, чтобы у зрителей создавалось впечатление, что они наблюдают за сценой из жизни небольшого сообщества — как этнографы, свидетели. Я пытался создать впечатление, что танец каждой пары заводит прежде всего группу, а не зрителей в зале. В этом смысле «Арена» и есть ритуал. Это момент из жизни.
Ритуальность также предполагает определенный порядок действий. Значит ли это, что в «Арене» нет места импровизации?
Да, вы правы, в спектакле совершенно нет импровизации. Лишь иногда, в реакциях группы. Но, несмотря на то, что импровизации нет, я всегда прошу танцовщиков двигаться естественно, как будто они импровизируют, как будто они сами принимают решения по ходу состязания, а не потому, что этого требует хореография. Я хочу, чтобы спектакль был живым, даже если все танцевальные движения детально зафиксированы.
Расскажите про выбор музыки? Как вам удалось совместить современные танцевальные стили с барокко?
В начале нашей работы в Казани я колебался в выборе музыки, думал и например, об электронной музыке. Но она никак не подходила к тому, что мы сочиняли, строили. Как ни странно, даже самая современная музыка не позволяла нам создать некую оболочку ритуала, в которую я хотел облечь хореографию. И тогда я стал искать барочную музыку. Это оказалось очевидным. По контрасту она позволяла нам идти даже дальше в поисках повседневного языка тела, который я искал. И она позволяла развивать работу с голосом, к которой я также стремился. Музыка Жан-Батиста Бариера и стала музыкой нашего ритуала, как будто бы она была специально для него написана.
Некоторые танцовщики у вас в кроссовках, кто-то – на каблуках. А какие вообще танцевальные стили были задействованы?
С самого начала я хотел, чтобы артисты танцевали в обычных городских костюмах и в обычной обуви, так как речь идет о современном традиционном танце. Я хотел, чтобы можно было себе представить, что эта группа собралась для своего ритуала у подъезда, во дворе, на пустыре или в актовом зале… Они пришли так, как они были одеты. Они не переодевались и не переобувались специально. Они такие, какие есть. Настоящие.
Какой-то смысл был заложен в количестве танцовщиков? Почему их именно двенадцать?
Несмотря на то, что я очень люблю это число, и что оно идеально подходит к замыслу, не я его выбирал. Все очень просто: именно с этим числом танцовщиков я мог тогда работать. Поэтому все вышло наоборот. Именно это число значительно повлияло на содержание пьесы. Оно меня вдохновило. У меня не получилось бы того же, если группа состояла из 8 или 20 танцовщиков.
Отвечая на этот вопрос, я хотел бы сказать, что танцовщики сыграли принципиально важную роль в создании спектакля. Они потрясающе работали в течение невероятно короткого времени, которое у нас было. И спектакль это плод нашей встречи, нашего творческого сотрудничества.
Эта постановка особенная для меня. В ней виден мой почерк, но спектакль сильно отличается от того, что я делаю во Франции. И мне кажется, что это прекрасно. Было бы грустно делать одно и то же в Казани, и в Лионе!
Есть ли в этом баттле победители, и что им достается в качестве награды?
Нет, в финале нет победителей. Я предпочел оставить зрителей в сомнениях и с неоднозначными суждениями. Финал открытый. Каждый пытается выделиться, блеснуть, противопоставить свою пару группе. Но это не настоящее соревнование, приносящее в конце победу кому-то одному.
В будущем еще планируете ставить что-то для трупп из России?
Да, в настоящее время я работаю над международным проектом в форме видеоконференции «Meeting» с коллегами, танцовщиками и хореографами, с которыми я познакомился в разных точках земного шара. Участников будет четверо: один из России, один из Канады, один из Уганды и один из Франции (это я). Надеюсь, что параллельно с этим проектом появятся и проекты в России. И я буду этому очень рад.
Автор благодарит за помощь с подготовкой интервью Ирину Зайцеву (Французский институт).