Один из критиков отметил, что «танцевальный хаос Кайдановского требует чистоты и четкости не меньше, чем у Баланчина». Вы согласны?
Да. В спектакле участвует мужской кордебалет и всего одна дама, и именно в синхронности и чистоте движений парни не всегда отличались «хорошим поведением». Мы обязательно просматриваем видео репетиций после прогонов и делаем выводы. Синхронности уделяли очень много времени и внимания, чтобы держаться в рамках того, что хотел от нас Андрей [Кайдановский]. Понятно, что мы все разные, но все же лучше смотрится, когда мы двигаемся одинаково.
Вы давно работаете в театре, сотрудничали со многими хореографами, пробовали разные стили. Как бы вы охарактеризовали стиль «Пижамной вечеринки»?
Я думал над этим вопросом. С опытом начинаешь анализировать хореографа, его работы, сравнивать с другими. Здесь, в «Пижамной вечеринке», есть и хореография, и много пантомимы, есть элементы шоу, современные спецэффекты, взрывы. Но я бы этот спектакль вообще каким-то отдельным жанром назвал.
Пост-балет?
Да, что-то в этом роде. В начале есть элементы неоклассики, а потом начинается веселая бытовуха с перетаскиванием матрасов.
В вашем репертуаре есть и романтические партии принцев, и веселые шуточные. С каким настроением вы работаете и идете по жизни?
В жизни я более свободный по духу, нежели простой «классик-интеллигент». И того, и того хватает в характере, что-то вроде Есенина. Когда я пришел в театр, я танцевал классический репертуар, в нем меня заметили, а потом пришли и современные постановки. Началось всё с «Маленькой смерти» Иржи Килиана, и постепенно я почувствовал в себе уверенность и схватил эту пластику. Когда после спектаклей ко мне подходили зрители и говорили: «Мы думали, что ты такой весь принц, а оказывается, можешь и дурачиться», меня в какой-то мере это даже задевало, потому что в балете есть шаблоны: этот классик, этот народник, этот современник. Я не хочу, чтобы люди так думали. Я уверен, что большинство артистов могут работать в разных жанрах. И немного огорчало, когда говорили «Мы думали, что ты такой». Я понимал, что это комплимент, но почему думали, что я не смогу? Я-то как раз был уверен, что я смогу, вы мне только дайте! Я всё сделаю, чтобы отдаться тому делу, которое мне предлагают.
Что в вас искал Андрей Кайдановский в самом начале работы над балетом?
Мне кажется, ему не очень важно было, как именно мы двигаемся, у нас не такой большой мужской коллектив, пригодились все. Мне нравилось, что он погружен в идею балета, именно в смысл того, что он хочет сделать. Это подкупает.
Этот балет расценивается критиками как трагикомедия. Как вам кажется, какой-то трагизм в этой веселости вообще чувствуется?
Да, я особенно его прочувствовал в беседах с Андреем. Я не люблю публично говорить о политике, но когда люди приходят к власти и развязывают конфликты между странами, это по сути те же мальчишки, которые играли в войнушку, только теперь это уже более глобально. В конце спектакля появляется жуткая красная кнопка, и я много искал варианты, как определить своё отношение к ней. Для меня это не кнопка-ночник, потому что мы на сцене натурально сходим с ума от безумия. Мой герой в конце даже уже не осознает, что он сейчас делает. И благо, приходит женщина, красота этого мира, и успокаивает всех.
В балете Кайдановского именно женщина олицетворяет собой здравый смысл и усмиряет эту войну. Как в вашей семье распределены роли?
Мы с женой больше вместе дурачимся. У нас как весы — сегодня я злодей, завтра она (смеётся).
Жена (прима-балерина Эрика Микиртичева — прим.ред.) как прокомментировала вашу работу? Узнала в вашем Лидере вас?
Она больше говорила не про меня, а про спектакль. Мне понравилось, что балет ее захватил, ведь в конце такой накал страстей, что будоражит и нас на сцене, и зрителей, когда никто не понимает, к чему всё приведет. У нее были слёзы на глазах, и это здорово, когда такие эмоции пробуждаются. Лучшая похвала для артиста — когда его творчество вызывает такие чувства.
Вы лично могли бы представить подобный спектакль, поставленный на женскую компанию? Он как-нибудь поменял бы смысл?
Баталии в женском мире? Это была бы совсем другая история, с другой кнопкой. Но это было бы интересно.
На мужской коллектив такая идея взрослых детских игр ложится более органично?
Ну да, если вспоминать игры детства, у мальчиков — это войнушки, стрелялки, а у девочек — дочки-матери, первая косметика, одежда для кукол. Мне кажется, у девушек всё сразу легкое и мирное, хотя у них тоже бывают свои войны. Наш балет с юмором, но в конце ситуация нагнетена так, что понимаешь, что в каждой шутке есть доля шутки, и приходят уже более серьезные мысли. У девочек всё сразу более красиво.