Когда смотришь мюзикл в первый раз, появляется непреднамеренная ассоциация с фильмом «Стиляги» Валерия Тодоровского… Были такие мысли, когда работали над мюзиклом?
Я думаю, что сам мюзикл полностью автономен от этого фильма. Хотя некоторые актёры, возможно, и держали в голове этот образ… Я, например, смотрел «Стиляг», когда готовился к роли, но уверен, что Борис Леонидович (Мильграм – прим.ред.) не очень хотел сходства и вообще какой-либо приближенности.
Для «Винила» вы читали что-то, смотрели или, может, гуляли по московскому «Бродвею» в клетчатом пиджаке с разноцветным галстуком?
Я много слушал музыку тех времен, чтобы приблизиться к нужному звучанию, в основном «The Beatles», читал разные биографии. Я понял, что мне близко то время. Но в повседневной жизни я не люблю выделяться, выглядеть ярко, так что в цветных галстуках я по улицам точно не ходил.
Как обычно проходит ваша подготовка к роли? Я имею в виду процесс «вхождения» в образ… Палач, Иисус,Фауст – амплуа очень разные.
Сложный вопрос. Когда я готовился к роли Иисуса, я невероятно хотел приблизиться к нему: читал Библию, книги о том времени, много разговаривал с женой (она верующий человек и очень мне помогла). В спектакле (рок-опера «Jesus Christ Superstar» – прим.ред.) у нас есть сцена, где меня должны бить розгами. Очень хотелось реалистичности, поэтому мы с хореографом решили, что меня по-настоящему будут бить большой мокрой тряпкой и таскать по сцене на канате. Хочется верить, что после такого хотя бы на долю секунды понимаешь, что чувствовал сам Иисус.
Подготовка к каждому спектаклю проходит по-разному, но я всегда стараюсь максимально войти в образ, отдаться на сто процентов. Вот я минуту назад говорил вам, что не хожу по улицам в стиляжной одежде…А бывает такое, что после спектакля я забываю, что меня зовут Марат и домой вместо меня идет стиляга Жоржи.
Сам образ Жоржи мне очень близок своей энергией, в реальном мире я такой и есть – прыгаю, бегаю где-то постоянно… А когда я играю Иисуса, приходится сдерживаться, не выпускать эмоции.
Я читала, что роль Иисуса вы получили в самый последний момент, потому что изначально режиссер видел в вас только Иуду. В этот раз вам не предлагали быть полковником или тенью?
Нет, когда Борис Леонидович набирал нас на курс (а наш курс набирали именно под «Винил»), мы уже знали, кто и какие роли будет исполнять. Я сразу был назначен Жоржем – так обрадовался в тот момент, рассказал родителям, друзьям… Пять лет мы работали над спектаклем, и вот он состоялся. Но, кстати, в этот раз роль поменялась у нашей Ани Огорельцевой, она сначала должна была играть Виолу, а в итоге сыграла Капитолину.
У Бориса Леонидовича Мильграма есть свой особый почерк?
У него определенно есть свой стиль. Например, во многих его спектаклях есть сцена, которая каким-то неведомым образом выбивается из общей эстетики. Мне кажется, в «Виниле» это сцена допроса Бунчи во втором акте – там правит игровой театр.
Посоветуйте что-нибудь зрителю, который впервые идет на ваш спектакль? Куда смотреть, на чем акцентировать внимание?
Я бы посоветовал просто наслаждаться молодой энергией на сцене, чувствовать, как артисты отдаются, как любят свой спектакль. Я думаю, именно за счёт этого у зрителя рождается чувство вдохновения, свободы, он хочет танцевать и петь, у него хорошо на душе, светло. Всё-таки эта история – про любовь, у неё добрый конец. В нашей жизни случается всякое, поэтому хочется больше спектаклей, где зло проигрывает и уходит, а добро побеждает и остаётся.