Расскажите немного о специфике артиста театра кукол.
Сейчас нет как такового отделённого театра кукол, драматического, балетного, оперного. Границы начинают стираться, поэтому кукольные артисты – универсальны. Они и драматические актёры, и певцы, и танцоры. В этом плане сейчас кукольный театр стремительно развивается, много новых приёмов привносится, придумывается. Всё это связано с предметом, со светом, с куклой. Кукла никуда не ушла, она остаётся, может не так часто появляется, играет не такую важную роль как раньше (на ширмах, вне ширмы). Поэтому кукольный актёр – тот актёр, который может подстроиться под любое обстоятельство, любого режиссёра или любое решение. У нас немного гибче мышление.
У вас никогда не было амбиций стать актёром драматического театра?
Как раз у Руслана Равильевича Кудашова мы постоянно с этим сталкиваемся. Он постоянно практикует живой план в спектаклях. Поэтому драматического опыта у нас достаточно много. Мы в Большом театре кукол в основном актёры с курса Руслана Равильевича. У нас были ещё спектакли с драматическими практиками – «Ромео и Джульетта», «Кафе», «Человеческий детёныш». Для нас нет большой разницы в драматическом и кукольном спектаклях.
В «Гамлете» нельзя сказать, что у меня роль драматическая. Там за основу взят другой жанр и способ существования – мимический, больше пластический. Там у каждого из нас есть маска, своя постановка, которую мы играем в спектакле. Руслан Равильевич изначально закладывал туда идею, что в спектакле будут играть одни мужчины, потому что во времена Шекспира всех девушек играли юноши. Мы тоже идём этим языком, пытаемся работать таким образом. Поэтому мы так или иначе сталкивались с такими проблемами в других спектаклях.
Этим навыки синтетического артиста вы получили ещё во время обучения или уже во время работы в театре?
Всё вместе. Во-первых, у нас на курсе было три педагога, которые нас изначально направляли в три разных направления, показывали разный театральный мир. Уже тогда мы много узнавали, много пробовали, поэтому сейчас особых проблем с этим нет.
Расскажите о своей подготовке к роли Офелии в спектакле «Гамлет.Ширма».
Конечно, во время распределения ролей я немного переживал, потому что в итоге это могло бы стать для меня плохим опытом. Попытка попробовать играть какую-то даму или девушку могла превратиться в пародию, тогда сразу бы стало видно враньё и неискренность, что могло бы оттолкнуть зрителя. Сначала мы сами приносили этюды, Руслан Равильевич их просматривал. В итоге мы разыгрываем ситуации на фоне пьесы, я больше играю не женщину, а суть человеческую. Она – единственный чистый человек, который любит во всём этом нарастающем ужасе. Внутренне я понимал этого персонажа, и, надеюсь, это перешло во внешнее сходство. Изнутри это честно, а внешний вид и женская характерность не сильно бросается в глаза. В итоге из этого соединения получается достаточно честный персонаж.
Какие у вас отношения именно с шекспировской Офелией и с этим материалом?
Естественно, мы все знаем пьесу, и перед репетициями ещё раз её перечитывали, приносили этюды. Даже не драматические или текстовые, а именно наши ассоциации на эту тему. Это было очень странно, потому что кто-то пробовал с текстом, кто-то без. И спектакль начал выстраиваться после того, как у нас появились определённые рамки существования. Если говорить про меня, то мы больше говорили не о пути Офелии в спектакле, а о том, что она может сказать именно в нашем спектакле. И после мы уже фантазировали на тему этого персонажа. Естественно, она выписана из пьесы, но у неё свой путь и своя история в нашем спектакле.
Есть в спектакле какая-то сцена, которая выросла из этюда, предложенного вами?
Мы фантазировали с актёром, который играл Гамлета, Романом Дадаевым, об истории их первого секса. Мы подумали, что это было бы возможно, и решали, как бы это воплотить на сцене не пошло, а так, будто дети играются. Мы взяли обруч для Офелии, в предыдущем показе Гертруда передавала Гамлету презерватив, он надувал его, как воздушный шарик. Потом этот воздушный шарик превращается во льва, который пробивает свадебную фату, натянутую на обруч. Этот львёнок просто разрезает эту фату на обруче. Таким образом мы воплотили эту задумку на сцене. Руслану Равильевичу это очень понравилось, ведь это похоже на игру детей, хотя все понимают, что происходит на самом деле.
Есть ли у вас какие-то особые ощущения и эмоции во время работы в этом спектакле?
Так получилось, что именно эта проба для меня оказалась успешной. Этот актёрский прорыв случился в моём случае в этой работе. Если я понимаю, кого я играю, то мне очень приятно и трепетно проживать этот путь заново и заново. Это прекрасное ощущение, когда ты понимаешь, что в данную секунду ты абсолютно искренен сам с собой, а значит, и со зрителем.