Пьеса Лагарса «Мы, герои» очень сложна, её основная идея отнюдь не очевидна. Какая была ваша реакция после прочтения пьесы?
Это был абсолютно новый взгляд на материал. Пьеса Лагарса с таким философским взглядом на жизнь меня потрясла. Я читал статьи о театре Лагарса, о взгляде на него, в том числе была работа студентки, которую курировала Марина Юрьевна Дмитревская (театральный критик – прим.ред.). Возникло огромное количество вопросов, абсолютно новое ощущение французской драматургии. Я для себя открыл какую-то другую планету. Этот режиссёр, умерший в возрасте тридцати семи лет от СПИДа, философ по образованию, почему-то написал о еврейской труппе по дневникам Франца Кафки. Мне нравится слог, язык, нарезка бытия, которую он дает.
И вечный вопрос перед уходом в мир иной: «Почему? Зачем нужно умирать?» От изучения текста я получал внутреннее наслаждение. И до сих пор что-то открывается, открывается… Олег Алексеевич говорил очень тонкие вещи: «Это самый тихий наш спектакль, в нем есть особенное восприятие». В спектакле была убрана внешняя форма, все трансформации происходили внутри каждого из нас в каких-то полутонах. Было практически выключение из формы движения, всё наше существование становилось внутренним.
В процессе подготовки к спектаклю, какие исторические материалы вы читали?
Не исторические, а исследовательские. Я читал материалы о холокосте, о людях, которые пережили ситуацию страха. Перечитал дневники Кафки. Мне хотелось почувствовать себя в середине этого вихря, поскольку мне показалось страшным ощущение близкой смерти. То, что написал Лагарс, шире моего восприятия как человека, прикасающегося к роли.
Сценография в данном спектакле достаточно необычна. Прежде всего, уникально то, что действие происходит в глубине сцены, «за кулисами», согласно начальной ремарке. Как обживалось это пространство?
Мы привыкали к сжатому сценическому пространству, где было необходимо передвигаться по узкому коридорчику, никого не задев. Это, как жизнь маленьких людей в очень маленькой комнате, вызывающая особенное физиологическое самочувствие, когда нарушение личной территории является нормой.
Если бы не роль Месье Чиссика, то кого бы вы хотели сыграть?
Макса. Как это часто бывает в профессиональной работе, ты другого персонажа видишь лучше, чем своего. Конечно, по возрасту я не подхожу на роль Макса, но просто знаю, что там можно играть и куда направлять переживание.
Пожалуй, с Чиссиком мы абсолютно разные. Я встречал подобного рода людей, но общих точек соприкосновения не находил.
Месье Чиссик невольно вызывает сострадание. Незлобный, не принимающий участия в общих ссорах, безответно любящий свою жену. Его никто не воспринимает всерьёз, практически каждая его реплика остаётся без ответа. Психологически тяжело играть такого персонажа?
Месье Чиссик для меня — клоун. Он любит и охраняет свою жену, безусловно. Психологически мне было непонятно, как к нему пристроиться. Но важнее было то, как на него смотрел Лагарс и как его видит режиссёр. Еще до постановки спектакля «Мы, герои» мы с женой ходили на выступление французского уличного театра «Ремю Менаж», где мне сразу стало ясно: они другие. И, когда началась работа над постановкой Олега Рыбкина, мне захотелось внутренне стать другим: как будто я на французской земле и как будто Лагарс репетирует со мной.
Какие качества вам больше всего нравятся в вашем герое?
Месье Чиссик любит так, как не умею я. И в этом его достоинство. Он необыкновенно чувственен, он эмоционально реагирует на каждый момент жизни, и эта реакция не кончается.
Опишите, пожалуйста, тремя словами спектакль «Мы, герои» так, чтобы человек, не знавший об этой постановке ранее, захотел её посетить.
Это спектакль о смысле нашей жизни и о смысле жизни в вере. Попробуйте ответить на этот вопрос и попытайтесь в этом увидеть себя.