Ваше работы обычно рассматривают как образец физического театра. Почему вы выбрали именно это направление?
На самом деле, я не люблю давать чёткие определения своей работе. Я бы сказала так: я делаю то, что я делаю, спектакли. Возможно, это современный театр в общем и целом. Я бы даже сказала, что я хочу выйти за границы концепта театра как такового. Я делала работы с текстом и без текста, с движением и с практически без движения. По-моему, театр сам по себе – симбиотический вид искусства и нет смысла ограничивать его с помощью очень конкретных категорий. Но, конечно, иногда приходится каким-то образом давать работе определение. Для зрителя, например, особенно, когда ты делаешь что-то нетрадиционное, непривычное. Но этот процесс в моём случае бывает растянут во времени. Семь лет назад, когда я основала свою театральную компанию Kompanii Nii, я назвала ее физическим театром. Тогда у меня была идея познакомить эстонского зрителя с некой театральной формой, находящейся между танцем и драматическим театром. Но сейчас я сильно продвинулась вперёд, и то, что я делаю, уже не ограничивается только физическим театром. Так получается, что тому, что я делаю, почти невозможно дать конкретное определение. Вот такой парадокс – я не могу сказать, к какому направлению принадлежу. Скорее я точно знаю, к какому точно не имею отношения.
В 2018 году вы показали свою работу RUN на фестивале «Форма», который является — по их собственному определению — экспериментальной площадкой и способствует синтезу различных направлений в искусстве и появлению новых авангардных проектов. Как вы познакомились с куратором фестиваля Алексеем Киселёвым и почему вы согласились принять в нем участие?
До того, как Алексей Киселёв написал мне письмо и пригласил на фестиваль «Форма», мы знакомы не были. Концепция фестиваля меня заинтриговала и я приняла приглашение.
Названия многих ваших работ содержат игру слов. Например, PURE MIND переводится с английского как «чистый разум», а на эстонском это «укуси меня», VAIMUKUSKUSS можно перевести как «дух двоюродного брата» или «в настроении поесть кускус». В названии RUN подразумевается какая-то игра слов, которую мы не замечаем?
Верно, почти все названия спектаклей имеют двойное толкование, они символичны, поэтичны и используют игру слов. Это просто отражение моей личности и того, как я воспринимаю этот мир. Приходится признать, что с одной стороны RUN – это одно из самых однозначных названий в моей карьере. Но даже в нем есть своя двойственность и подтекст, по крайней мере для меня.
Ваши спектакли, с одной стороны, очень смешные, а с другой — остросоциальные. Есть ли темы, которые вы никогда бы не смогли представить в остроумном ключе? Существуют ли для вас темы-табу? И почему?
Я никогда не думала об этом именно так. Каждая тема достойна получить воплощение в спектакле, если только она мне интересна и она меня интригует. Мне хотелось бы думать, что табу не существует. Или, может быть, табу существуют на подсознательном уровне, но я о них не знаю. Основной критерий при выборе темы — чтобы она в меня попала. Импульс для её воплощения должен идти изнутри меня самой.
Ваши работы абстрактны и в интервью вы часто повторяете, что не любите давать зрителям подсказки для расшифровки смысла. Но во время работы над спектаклем вы как-то должны объяснить свои идеи исполнителям. Как вы это делаете?
Да, это правда, я действительно хочу, чтобы для зрителя смотрели мои работы в состоянии tabula rasa. Таким образом спектакль начинает с ними общаться без помощи вступительного описания содержания или, как это называю, без костылей. Я хочу дать зрители чистый опыт и вселить в них уверенность в себе и веру в собственное восприятие, фантазию и способность думать. И хотя я рассказываю в спектакле свою собственную историю, и в ней обычно много социальных тем и создаётся эффект «кривого зеркала», я стараюсь обыгрывать это в двойственной манере, так, чтобы это не выглядело буквально и однозначно. Мне очень важно не навязывать свою историю зрителю, любая интерпретация истории возможна и корректна. Я считаю, таким образом и уровень восприятия, и поле интерпретации остаются интенсивными и широкими.
Я и сама не хочу, будучи зрителем произведения искусства, спектакля или фильма, знать что-то об этом заранее. Если работа объясняется заранее, мне это не интересно. И кстати, даже своим артистам. Им я тоже не хочу ничего навязывать. Во всём должна оставаться какая-то тайна. Основное и главное, что я прошу от своих артистов, это доверять мне. Конечно, доверие не возникает само собой – моя задача создать атмосферу, в которой оно появляется и развивается.
RUN напомнил мне спектакль WE SOLO MEN хореографа Анн Ван ден Брук — правда, в обратной перемотке. Кто ваши любимые хореографы или хореографы, которые вас вдохновляют? Вы когда-нибудь цитировали их работы в своих спектаклях?
Даже не буду притворяться, что я знаю про Анн Ван ден Брук, я прогуглю её потом. В мире так много художников и хореографов, но я видела и знаю так мало. К тому же, я не вижу смысла смотреть видеозаписи спектаклей. Для меня театра – это живая форма искусства, и если нет возможности увидеть спектакль вживую, то реальный потенциал спектакля понять не удастся. Я смотрю то, что удаётся, я люблю театр во всех проявлениях, круг моих интересов крайне широк, но обычно я смотрю драматические спектакли. Если говорить о фаворитах или влиянии, у меня нет какого-то одного любимого хореографа или режиссёра. У меня все время меняются предпочтения – как и я сама. Множество работ моих коллег «попали» в меня, и я получила прекрасный опыт. Но я не вижу смысла цитировать чью-то работу, для меня исключительно важно создать своё собственное произведение абсолютно с нуля. Главное и фундаментальное вдохновение приходит ко мне из природы и из повседневной жизни, а также из моего восприятия космического парадокса. Это мой неиссякаемый источник для творчества.
На определённом этапе творческого пути почти все хореографы современного танца создают или задумываются о создании своей версии «Весны священной». Мне кажется, что ваша «Весна священная» может стать самым смешным спектаклем в истории современного танца! У вас есть в планах такой проект? Если да, то о чём он будет?
Мне пока это не приходило в голову. До сих пор я всегда создавала собственную драматургию, это именно то, что меня волнует и интригует. Но – как нас учит жизнь – никогда не говори никогда.