Меня в проект пригласила продюсер Екатерина Барер. Ей было важно, чтобы визуальная история не была служебной и имела собственную художественную ценность.

Что самое сложное в работе над сценографией для балетного спектакля?

Для меня это вообще незнакомая и неоднозначная территория. В драматическом театре сценография – не фон, а один из способов, язык рассказа. Режиссер и художник – соавторы, которые с разных сторон тащат одно бревно. В танце самое сложное для меня – прийти к пониманию с хореографом. Мало кто из хореографов нуждается в действенной сценографии, воспринимает её не как что-то инородное, что отвлекает внимание от танца и мешает физически, а как функциональную часть образного языка.

Как работали над спектаклем

L.A.D. – четыре балета, объединённые в один вечер. Вы работали над тремя из них. Была ли общая концепция для всех частей, которую нужно было обсуждать и согласовывать с Мелани Фрост и Татьяной Вьюшинской, работавшими над «Праздником уходящих» Андрея Кайдановского?

Да, я поставила себе задачу объединить три балета, которые я делаю, некой общей визуальной драматургией, которая читалась бы не столько литературно, сколько чувственно. Для меня это было интересно и важно.

С Мелани и Татьяной мы ничего не обсуждали. Проект оформления балета Андрея Кайдановского создавался раньше и абсолютно отдельно.

В балетах нет явного сюжета. От чего вы отталкивались, создавая идею сценографии и костюмов?

От собственного ощущения материализации музыкальных тем. Мне хотелось, чтобы одна фактура переходила из балета в балет, меняя при этом своё значение, форму, состояние. И, конечно, от специфики самих хореографов, которые в разной степени были готовы и нуждались во взаимодействии со сценографией.

О костюмах к трем балетам

В «Трёх тихих пьесах» Максима Петрова костюмы белые, в «Безупречной ошибке» Максима Севагина – чёрные, в «Даре» Славы Самодурова они телесного цвета. С чем связано желание избежать ярких цветов?

У меня не было такого специального желания. Но в процессе работы над целым и с каждым хореографом в отдельности сложилась такая монохромная история. И почему-то стало понятно, что это правильно. Тем более, что как раз у Мелани Фрост цветные костюмы. И стилистически казалось правильно не смешивать эти истории.

В «Безупречной ошибке» Максима Севагина интересно решены костюмы: каждый существует не сам по себе, а словно дополняет одежду других танцовщиков. Как появилась эта идея?

Она, опять же, появилась не из литературной концепции, а от настроения, ощущения музыки. Там есть какая-то грусть, одиночество, надежда и ощущение распадающегося целого.

В «Даре» Славы Самодурова костюмы максимально лаконичны, сливаются с телами танцовщиков, совершенно не перетягивая на себя внимание зрителей. И на сцене большую часть времени – только танцовщики. Это связано с тем, что сам спектакль очень насыщенный – танец, хор, видео?

Эта часть была для меня самой мучительной. Я планировала её по-другому и в процессе репетиций все сильно и неожиданно изменилось.

Какая изначально у вас была художественная идея для «Дара» и почему пришлось от неё отказаться?

От изначальной идеи полностью не отказались. Просто мы планировали, что картина с огромным надувным белым морем, маленьким чёрным домиком и луной будет основным местом действия балета, а её части – объектами для плотного взаимодействия с актёрами. А в итоге получилась, что эта картина заявлена как визуальный эффект в прологе и моментально убирается, освобождая сцену для танца и видео, которое тоже возникло спонтанно.

Об изменениях и единстве

Что бы вы сейчас, уже после рождения спектакля, изменили в своей работе?

Я никогда не думаю об этом. Сложилось так, как сложилось по разным причинам. Интереснее думать о том, что делать дальше. Прошлый опыт, как положительный, так и отрицательный может что-то подсказать.

Для вас это четыре балета, показанные в один вечер, или всё-таки единый спектакль?

Я бы хотела, чтобы это было единым спектаклем, хотя его части и сосуществуют по довольно странным законам. Но один закон явный – все четыре балета созданы на музыку одного композитора Леонида Десятникова. И несмотря на то, что музыка и темы очень разные, все это будто части одного целого.