В спектакле «Сад» нет кукол, но есть маски. Расскажите об этом способе существования.
Маски многое задают: пластику, тон, голосовые изменения, жесты. Они определяют наши характеры. Тут всё достаточно сложно, но в то же время гармонично.
А какие сложности в работе с ней?
Во-первых, казалось, что в маске будет невозможно передать все эмоции. Но это совсем не так, зрители говорят, что все наши эмоции считываются.Во-вторых, переживали, что спектакль идет два часа и все это время ее нельзя снимать. А она такая… достаточно сложная. Когда спектакль заканчивается, маска вся сырая. Но и это тоже оказалось решаемо. С другой стороны, мне она помогает, в ней чувствуешь себя свободно.
Чем отличается работа в маске от работы в живом плане?
Сильно меняется пластика: в живом плане не могу себе позволить всех этих выкрутасов, которые могу сделать в маске. В живом плане я более органична, а здесь даже интонационно-голосовой диапазон меняется. В живом плане это будет какая-то ерунда, а в маске можно всё это делать.
Можно сказать, что в маске актёры становятся подобием куклы?
Не могу сказать, что становлюсь куклой, но и точно не драматический артист. Что-то между, здесь есть какая-то грань.
Это ваш первый опыт работы с Александром Янушкевичем, поделитесь впечатлениями от совместной работы.
Стаким режиссёром работать, конечно, очень интересно, он замечательный и очень талантливый человек. На репетициях все происходило очень нежно, было ощущение, что делаешь все сам. Хотя, конечно, управлял процессом режиссёр. Если что-то было не так, он очень деликатно подстраивал, давал аккуратные подсказки по характеру героя.
От актёров были предложения во время работы над спектаклем?
Были! Мы себе такое позволяли! Что-то оставляли и развивали, а иногда Александр Витальевич говорил: «Попробовали? Молодцы, давайте теперь делать по-другому». Слава богу, нам разрешали фантазировать, мы это любим. Ну а как, мы же должны себя чувствовать сопричастными, мы же включаемся в процесс.
Когда в театре узнали, что будут ставить «Вишнёвый сад», какая была реакция?
Здесь большая заслуга Любови Васильевой, нашего директора – это её идея и с режиссером, и с материалом. И вообще, она приглашает к нам замечательных режиссёров, даёт им полную свободу. А «Вишнёвый сад», как я поняла, это ее давняя мечта, она очень хотела, чтобы в нашем театре была эта пьеса. С одной стороны, очень хотелось попробовать, такой материал, да еще с таким режиссёром! А с другой, вдруг началась какая-то паника: серьёзный материал, да еще и маски, зачем вообще взяли. В какой-то момент были сомнения,
правильно ли мы выбрали пьесу, может быть, все-таки не готовы к ней. Но мы попробовали, и если мы здесь, на Маске, значит, всё получилось. И зрителям нравится, и нам нравится.
Значит, вы всё-таки включились в историю?
Нам правда очень интересно. Я не слышала ни разу во время работы, чтобы кто-то ныл, что тяжело. Даже если что-то не получалось, все продолжали стараться. Там нет ни одного персонажа, который был бы не интересен. И это, конечно, большая заслуга Александра Витальевича. Каждый герой выстроен отлично, невозможно сказать, что кто-то лучше, а кто-то хуже.
А как петрозаводский зритель принимает спектакль?
По-разному. После спектакля кто-то встаёт и кричит браво, но всегда
найдется несколько человек, кто скажет, что это не его. Где наш Чехов, где кринолины, почему такие жуткие маски? Такие мнения тоже есть, и это нормально.
Вы за эту роль Раневской получили в Петрозаводске «Онежскую маску». Что это за конкурс?
Это актёрская премия Карелии, на которую каждый театр республики выдвигает актёров, там много номинаций. Но не только я получила премию, но и весь актерский ансамбль «Сада»!
Когда вы готовились к роли Раневской, изучали другие постановки пьесы?
Принципиально нет, чтобы начать всё с чистого листа. У актеров бывают такие тенденции, что если тебе нравится постановка или сыгранная роль, ты сознательно или подсознательно начинаешь в эту сторону идти. Уже потом, когда все случилось, когда оценка спектакля произошла, можно посмотреть, чем живет мир и сравнить.
А как свою роль выстраивали, сразу нашли нужную интонацию?
Не сразу, режиссёрадолго не устраивал характер моей Раневской. Мне сначала казалось, что она должна быть лирическая, интеллигентная, плаксивая. А Янушкевич говорит: «Боже, только не так!», ему хотелось всё кардинально по-другому. У нас, конечно, не было борьбы, были ненавязчивые, но жёсткие замечания с его стороны. И это правильно – они были услышаны. Когда спектакль готов и начинаешь его анализировать, то понимаешь, что он был абсолютно прав. Было очень важно не подвести режиссёра. На нас такая ответственность, спектакль – это же его лицо, его детище. Если мне дали роль, на меня возлагают определенные надежды, значит, я должна приложить все усилия, со всем справиться, чтобы хотя бы 50 процентов от замысла режиссёра получилось. Если всё складывается, я очень рада.