Бессловесный спектакль – вероятно, это что-то новое для вас. Этот спектакль, может быть, и в чём-то другом для вас новый. В чём, если да?
Ася Галимзянова: Вообще бессловесный спектакль для нашего театра не совсем новый. Но он именно кукольный бессловесный. Сначала, когда я узнала об этой идее, мне показалось, что это достаточно сложно. Но в нашем спектакле очень помогает музыкант, который озвучивает все действия куклы. В каком-то смысле это текст спектакля.
Каким образом он озвучивает?
Ася Галимзянова: У него много разных приспособлений – музыкальные инструменты, предметы.
Ольга Драгунова: Музыкант озвучивает внешний мир, с которым сталкивается кукла.
Анатолий Гущин: Ну и плюс внутренний монолог, когда ты работаешь с куклой, всё равно не прекращается. Это, наоборот, помогает выразить через куклу, через её пластику то, что она в данный момент или думает, или что она могла бы говорить. Он заменяется пластикой куклы, жестом, положением.
Откуда вы узнали литературный текст «Девочка со спичками»?
Ольга: В детстве. Помнится, была такая сказка. Когда мы приступили к репетициям, прочитали, да.
Анатолий: Я познакомился с текстом, когда были репетиции.
Ася: Тоже в детстве.
Ольга, расскажите, будучи актрисой драматического театра и кино, каково работать в кукольном театре?
Ольга: Пожалуй, скажу, с чего всё началось.Много лет назад я пошла со своей маленькой дочерью, ей было около трёх лет, в театр «Karlsson Haus» на спектакль «Мой Карлссон». Это была легендарная постановка, где повзрослевшего малыша Сванте играл Боря Константинов, а Карлссона – Алексей Шишов. То, что я увидела, было незабываемо, феерично и волшебно. В спектакле вместе соединялись куклы, актёры,мультипликация и музыкальные номера, а зритель сидел на подушках. Я попала в какой-то особый мир и сразу влюбилась! Затем, спустя какое-то время, я прошла кастинг в этот театр и посмотрела спектакль «Вероятно, чаепитие состоится», режиссёр – Алексей Шишов, в который должна была вводиться. Я поняла: возможности кукольного театра безграничны. Не имея кукольного образования, всё время смотрела на коллег и училась. Понимала, что разные школы, разные педагоги и разный подход к кукольному театру – здесь свои законы. Каждый новый материал… спектакль открывают свои ходы в этот удивительный мир кукол.
С одной стороны, у меня есть такой момент безответственности, потому что не знаю как и просто делаю, как понимаю и чувствую, но при этом нужно всё время быть открытой новому и учиться. Действительно, учусь у своих коллег. Спектр задач, которые решает актёр театра кукол, более широк, чем у драматического актёра. Актёр в драматическом спектакле чаще играет одну роль или одного персонажа, а актёр в кукольном спектакле зачастую может соединить несколько персонажей. И куклы, объекты, предметы являются главными участниками театрального действия. Это очень обогащает.
Я очень люблю ваш театр. Я смотрела спектаклей семь, наверное. Расскажите, пожалуйста, о театре изнутри. Театр «Karlsson Haus» – что для него важно? Он какой?
Ася: Могу сравнить с государственным театром – я работала в Пермском государственном театре. «Karlsson Haus» — частный. У нас более горизонтальная система, нет художественного руководителя. Есть только директор, который организационными вопросами занимается – кучей всего. Мы сами должны следить за качеством спектакля: чувствуем – если нам нужно назначить репетицию – мы сами её назначаем. Если что-то сломалось, мы сами должны решить, как это починить, кому нужно сказать. И, с одной стороны, это тяжело, потому что много каких-то дополнительных обязанностей. С другой стороны, это даёт какую-то такую свободу, и мы можем открыто делать какие-то свои работы – всё, что мы хотим. Если у кого-то из нас появляется какая-то идея, то мы можем её осуществить. Если кто-то захотел сделать спектакль, тут могут дать поддержку. Поэтому у нас достаточно много чего происходит – разные проекты, лаборатории.
И у вас есть отдельная сейчас целая сцена для взрослых спектаклей, и их много.
Ольга: Да, потихонечку обрастает взрослым репертуаром площадка на Фурштатской, 30. Сейчас 11 взрослых спектаклей в репертуаре.
Как вам кажется, уже можно сказать, что вы благополучно пережили карантин или пока нет? Я имею в виду, есть какие-то сейчас последствия или, всё-таки, вы уже справились?
Ольга: Мы не расслаблялись никогда, даже в пандемию. Мы же работали онлайн, очень активно. Каждый актёр придумал свою авторскую, уникальную программу, такой урок-мастер-класс для детей. Темы мастер-класса были очень разнообразны. Понятно, что за этот период, конечно же, соскучились по спектаклям и по зрителям, и когда в сентябре нам разрешили во дворе театра сыграть наши первые спектакли, после перерыва – мы так радовались!
Получается, что это было в каком-то, условно говоря, шатре или это было просто на улице, и соседи видели спектакли?
В нашем дворе, возле Домика Карлсона, раскрывался навес, под ним ставили декорации и мы играли. Кажется, зритель был счастлив, что можно было вновь вернуться в театр, хотя бы таким образом.
Здорово. Такая насыщенная жизнь. И мне кажется, есть какая-то сплочённость внутри коллектива.
Ольга: Ну, да-да.
Ася: Да. Ну на самом деле, есть какая-то такая семейность у нас – можем друг друга поддержать, мне кажется, в разных ситуациях.
Ольга: Да, командный дух очень важен и в коллективе, и в спектаклях. Бывают разные ситуации, и когда ты чувствуешь, что тебе в определённый момент подставят своё плечо, тебе становится хорошо от этого.
О чём для вас «Девочка со спичками»? Отдельно литературный текст и спектакль, если это различается. Интересный момент, что в святочном рассказе «Девочка со спичками» есть темы и бедности, и одиночества, какой-то отверженности. Но при этом спектакль с этими темами, скорее, не работает. Когда вы играете этот спектакль, как вы работаете с этими темами? Зритель ещё волен интерпретировать, как хочет.
Ольга: Зритель, который приходит на спектакль, почти всегда знает сюжет сказки. Дети и взрослые знают, что девочка в конце умирает. Так написал Андерсон. Вместе с режиссёром мы нашли способ существования и взаимодействия с куклой-девочкой. Она как бы является «актрисой нашей труппы», которая играет роль девочки, которая в конце должна умереть. И вот это даёт нам внутри спектакля свободу существования. Наверное, это история про встречу – про встречу кукол.
Ася: Как я понимаю, это история про куклу ещё. Даже в начале спектакля у нас Ренат-музыкант говорит о том, что вот вы сейчас увидите историю, как кукла потерялась среди людей. И это такой, наверное, ключевой момент – то есть мы не играем, что кукла – маленькая девочка. И, с одной стороны, это снимает с нас какую-то такую ответственность перед ней – кукла не может чувствовать холод, голод и так далее. С другой стороны, на первый план выходит тема, что люди живые, они куклу просто не могут заметить, отнестись к ней, как подобает. Просто потому, что она сделана из другого материала из какого-то. И в этом есть тема разницы миров.
Ольга: Зритель, сидящий в зале, подключается и начинает сопереживать этой кукле. То есть не девочке, не актёру, а именно кукле.
Скажите, пожалуйста, что, на ваш взгляд, главное в искусстве, работе актёра кукольного театра?
Анатолий: Если говорить про этот спектакль, то здесь важна, конечно, командная работа. Потому что одной куклой управляют три человека. И это очень важно, когда все три человека настроены на одну волну. То есть на одно дыхание, на один ритм какой-то. Чтобы не получился лебедь, рак и щука. И в этом самое сложное.
Ольга: Самое интересное.
Анатолий: И самое интересное. Когда это случается, то, действительно, происходит магия. То, что называют магией театра.
Вы как-то значительно дифференциируете техники кукольные, с которыми вы работаете в том или ином спектакле? Это просто разница в вождении или это что-то другое?
Ася: В институте, когда мы учимся в России, нас, конечно, учат – вот есть гапиты – такие куклы – трость, вы держите ее в руках, есть такие куклы маппеты, есть планшетные куклы. Конкретно для нашего театра, мне кажется, – мы идём, по такой дороге, где словосочетание «вождение куклы», оно само не то, чтобы неправильное, но оно… Вождение куклы – это значит, что беру куклу и её вожу. То есть я ей управляю. Мы как раз занимаемся тем – не знаю, согласитесь…
Ольга: Соглашаемся.
Ася: Спасибо. Занимаемся тем, что мы идём за ней сами.
А как это можно назвать тогда?
Анатолий: Альтернативным кукловождением. Это когда ты берёшь не за шток – то есть минуешь традиционное устройство куклы – и находишь в ней те точки, буквально прикасаясь к которым, ты можешь передать кукле импульс для того, чтобы она что-то выразила, ну, или пришла в движение. И тогда становится очень интересно – можно найти очень много разных выразительных средств куклы. В зависимости от того, что бы тебе хотелось, чтобы она выразила. Так что разные способы и подходы обогащают, к тому же это очень интересно.
Если бы кто-то, например, хотел бы заниматься кукольным театром и при этом у него не было бы опыта, то что бы вы порекомендовали?
Ольга: Мне кажется, это очень приближено к тому, когда мы наблюдаем, как ребёнок играет, он же там не задумывается: ой, я же не умею играть в эту куклу. Он просто берёт её и начинает играть. И когда-то мы в детстве все играли в кукол и не только..с палочками, с листочками, камушками…А потом это всё куда-то улетучивается.
Анатолий: Мне очень нравится у Маркеса в романе «Сто лет одиночества» строчка, которая мне практически всегда помогает: «Всякая вещь – живая, – объявил цыган категорично и сурово. – Надо только суметь разбудить ее душу». Вот мне так и кажется, что кукольники в театре кукол этим и занимаются – пробуждают души кукол или предметов, а те, в свою очередь, пробуждают души зрителей. Тебе достаточно только прикоснуться, дать ему свою энергию и он буквально оживает у тебя на глазах, если ты в это веришь. Если ты, конечно, не веришь, то, например, стаканчик остаётся просто бумагой. А если ты делаешь допущение – волшебное, магическое «если бы…» – и тогда происходит что-то совсем другое. Позволяет тебе увидеть что-то другое.
Ольга: Да. Увидеть. Смотреть на что-то не значит видеть.
Анатолий: Ну да, можно и так сказать. Я знаю, что мне, допустим, очень помогает при работе с куклой знание своего тела – то есть как двигается человеческое тело, как устроен скелет.
Ольга: Проверить на себе.
Анатолий: Да, и это очень помогает, когда ты работаешь с куклой или даже просто с предметом – вот, например, карандаш ты берёшь и понятно, что у него нет ни рук, ни ног. Но мы можем домыслить, как бы он двигался, если бы… Знание себя, знание своего тела гораздо быстрее помогает увидеть, анимировать, оживить и более точно выразить нужную эмоцию куклы или предмета.
На ваш взгляд, важно ли, чтобы театр был доступен и богатым, и бедным?
Ольга: Актуальный вопрос для сегодняшнего дня…Когда-то Станиславский сказал, что театр должен быть доступным. И он был прав. Государственные театры взяли на себя такую миссию. Прошли годы, и появились частные театры, и их не так мало, и основной их доход от продажи билетов, а ещё, если учесть, что залы этих театров маленькие… нужно как-то выживать. Если, к примеру, взять наш театр – далеко не все могут себе позволить часто посещать его. И всё же театр должен быть доступен. Мы проводим благотворительные спектакли для детской целевой аудитории. Также существует система льготных скидок, скидочные акции.
Анатолий: Театр был создан для человека. Совсем не важно, какой он занимает социальный статус. Он обогащает, прививает культурные ценности. И, наоборот, чем большее количество людей будет ходить в театр, тем интереснее и насыщеннее будет жизнь вокруг. Может быть, как раз эти границы не так будут ощутимы. Пускай театр будет тем местом, которое стирает социальные статусы между людьми. Что-то человеческое соединяется внутри или просыпается, то что самое важное и ценное.