Зачем возвращаться к Прокофьеву
До постановки оперы «Любовь к трём апельсинам» в Пермском театре оперы и балета вы дирижировали её концертным исполнением. Какие новые смыслы в сюжете, партитуре открылись для вас сейчас?
Для меня драматургия, которую заложил Прокофьев, очень многообразна. Всё это можно прочитать по-разному. Самое главное, что в ней всегда есть драйв, что-то необычное, сумасшедшее и гротескное. Концертное исполнение и спектакль очень отличаются. Это два непохожих формата, в которых можно по-разному использовать пространство.
Остались ли вопросы к этому сочинению Прокофьева, на которые вы ещё не нашли ответы? Есть ли потенциал вернуться и интерпретировать иначе?
Конечно, всегда есть к чему вернуться. Но я бы не стал обозначать это конкретно какими-то словами и сценами. Когда ты возвращаешься к партитуре вновь и вновь, есть прекрасная возможность увидеть и прочитать что-то новое. Это большой плюс нашей замечательной профессии.
Вы не раз обращались к музыке Сергея Прокофьева, дирижировали балетами «Ромео и Джульетта», «Золушка», «Шут», «Концерт № 5». Что для вас важно в его творчестве?
На мой взгляд, Прокофьев абсолютно всегда современен. Несмотря на то, что он давно уже стал классиком, он очень здорово вписывается в современное пространство. Я думаю, что это связано с его видением и пониманием будущего времени и пребывания в нём, невероятным охватом мысли.
О юморе и правильных провокациях
Прокофьева считали экспрессивным, не всегда удобным автором, порой «провокатором». А в этом вы ощущаете близость с ним?
Если мы не провоцируем публику на какие-то мысли и движения в правильном направлении, то наша роль как художников не совсем целостна. Каждый композитор в каком-то роде — провокатор. В этом было что-то новое, что делало нас лучше. Думаю, что любая провокация должна быть только к лучшему, со знаком плюс. Прокофьев таким и был. Я уверен, что отголоски его видения, которые находятся у меня внутри, и создают такой результат.
Существует много научных исследований о природе смешного в опере Прокофьева. В чем лично для вас юмор в «Любви к трём апельсинам»? Над чем вы смеётесь и смеётесь ли?
Безусловно, там есть моменты, которые смешны. Я бы сказал, что это высмеивание каких-то внешних и прописных истин, которые надо повторять заново и заново. Поэтому не могу сказать, что это для меня музыка исключительно для развлечения. Но те вещи, которые проделывает Прокофьев с юмором, удаются очень здорово, и я веселюсь вместе со всеми на сцене.
Кто из персонажей оперы вам наиболее близок?
Прокофьев мне ближе, чем все герои оперы (смеётся). А остальное – для меня единый спектакль. Я не воспринимаю героев отдельно. Это всё-таки картинка со стороны.
В чем послание оперы Прокофьева для современного зрителя в вашей постановке?
Я думаю, что всегда интересно посмотреть историю, которую ты заново сочиняешь [для спектакля в Перми режиссёр Филипп Григорьян и оперный драматург Илья Кухаренко придумали новую версию либретто — прим. ред.]. Эта история должна быть интересна публике, потому что с новой историей музыкальный материал стал восприниматься по-другому. И это главное.
Если бы вы стали персонажем оперы и оказались в мире, придуманном Филиппом Григорьяном [режиссёр — прим. ред.], то как бы вы себя ощутили в нем?
Как в тюрьме. Когда ты являешься в некотором роде лабораторным проектом, то, наверное, возникает ощущение полной несвободы.
Новый «Дон Жуан»
С какими мыслями вы приступали к постановке «Дон Жуана», учитывая, что не так давно в том же театре эта опера шла под управлением Теодора Курентзиса [режиссёр Валентина Карраско, 2014 год — прим. ред.]?
У меня были очень простые мысли. Это первая постановка, которую я делал в театре как главный дирижёр и музыкальный руководитель. Хотелось, чтобы мы добились максимального результата. Чтобы это было по-новому и убедительно прочитано, и в качественном отношении тоже вышло правильно. Насколько это удалось – оценила критика. У меня не было особых раздумий по поводу того, что Теодор это недавно делал. Я не сопоставлял, а просто двигался вперёд.
В чем принципиальное отличие вашей интерпретации «Дон Жуана»?
В том, что до этого её делал Теодор Курентзис, а в этот раз за неё взялся Артём Абашев (смеётся).
Как повлияло на исполнение оперы то, что солисты находятся не на сцене, а в оркестровой яме?
Прекрасно! Ведь фактически, если мы не затрагиваем сцену, то это почти концертное исполнение оперы. Мы все находимся в яме, все можем взаимодействовать друг с другом. На мой взгляд, в музыкальном плане это было очень здорово.
Что дает такое режиссёрское решение восприятию партитуры Моцарта и как оно раскрывает музыку?
Со стороны это виднее. Наш спектакль устроен как некая выставка, проходящая под музыкальное сопровождение. Думаю, зрители и слушатели сделали свои выводы. Надеюсь, что у нас получилось что-то целостное. Хотя, разумеется, подача концентрированного музыкального материала могла и перетягивать на себя внимание. Но это больше к публике вопрос. Я спектакль ведь из зала не видел.
О персонажах и дирижёре-соавторе
Согласны ли вы, что прокофьевский Труффальдино близок к образу моцартовского Лепорелло?
Думаю, нет. Лепорелло всё-таки ключевой персонаж оперы. Он вообще более самостоятельный герой, чем Труффальдино. Труффальдино такой: «пойдемте сюда, пойдёмте туда». Он уступает Лепорелло.
Что, по вашему мнению, испытывает Дон Жуан в финале оперы? И как это раскрывается в музыке?
Если говорить про нашу постановку, то мне очень затруднительно ответить на этот вопрос. Я бы смог на него ответить, если бы у меня было больше возможностей получить информацию о решении от режиссёра спектакля.
Лично вы сочувствуете Дон Жуану или Дон Отавио?
Если честно, то я очень сочувствую тому, что у нас вся режиссёрская история обнажила дефицит музыкальной режиссуры. Мне хочется, чтобы мы могли создавать спектакли, в которых режиссёр сможет прочитать драматургию композитора. И в этом плане я всем героям сочувствую немного (смеётся). В том смысле, что мы должны обратить внимание, что нам очень сильно не хватает именно режиссёрского прочтения композиторской драматургии. Дефициту этого таланта можно только посочувствовать.
Вы говорили, что примеряете на себя роль соавтора оперы. Вы имеете в виду интерпретацию произведения или эмоциональное слияние с композитором, ощущение себя творцом в момент исполнения? Расскажите подробнее, в чем для вас заключается соавторство.
Соавторство заключается, конечно, в попытке понять композитора, его внутренний мир и причины, по которым он создавал нечто и обозначил такой круг вопросов и проблем. Или придумал невероятно красивые фантастические миры. На мой взгляд, это одна из самых главных вещей – внутри стать немножко композитором. Хотя, ну как немножко… Конечно, по полной программе. Тогда есть возможность по-настоящему понять и передать то, что хотел сказать композитор.
Почему вы решили обратиться к «Дон Жуану» и «Любви к трём апельсинам» сейчас?
«Дон Жуан» в каком-то смысле был уже давно запланирован. «Любовь к трём апельсинам» меня всегда привлекала своим невероятным сюжетом и музыкальным языком, который был неординарен для того времени, когда писал Прокофьев. Меня всегда тянуло к этой музыке и этой партитуре, которая была рождена ещё до того, как была записана.
О профессии дирижёра и работе в Перми
Есть ли у вас профессиональные ориентиры среди современных дирижёров или мастеров прошлого?
Сложный вопрос. Потому что мне многие нравятся, и я с удовольствием слушаю записи. Не могу сказать, что у меня есть кумир. Есть много прекрасных дирижёров, которые делают чудесные вещи. Наверное, для себя я бы отметил Карлоса Клайбера. Многие делают что-то хорошо, но отмечать каждого я бы не стал.
В чем для вас главная задача оперного дирижера?
Это вдохновение и полёт любого задействованного музыканта. Все должны быть увлечены идеей, которую композитор транслировал. Чувствую себя своеобразным переводчиком, хочется по максимуму вдохновить музыкантов на жизнь в этом процессе.
На протяжении восьми лет вы работали в Пермском театре оперы и балета [до должности главного дирижёра Артём Абашев был штатным дирижёром театра и ассистентом Теодора Курентзиса — прим. ред.]. Что вам дал этот период?
Он дал мне очень многое. На самом деле я просто стал другим человеком. И это самое главное. Двигаться вперёд – моё кредо. Очень рад, что придерживаюсь его и до сих пор. Это говорит мне о том, что я на правильном пути.
Вы говорили, что у вас с новой командой театра [к сезону 2020/2021 в Пермской опере сменились руководители трупп и директор; в декабре 2021 было объявлено, что Артём Абашев уходит с позиции главного дирижёра, а Марат Гацалов перестаёт быть главным режиссёром — прим. ред.] сложилось взаимопонимание и единодушие, что вы мыслите в одном направлении и находитесь на одной волне. В чем причина произошедшего перелома?
Я всегда говорил, что нам надо держаться вместе, что мы – команда, даже если у нас возникали разногласия. К сожалению, не получилось эту мечту удержать в руках, потому что у меня нет художественной власти. Люди, которые находятся в театре, должны понимать, кто руководит процессом. Генеральный директор, которого назначили недавно [Довлет Анзароков, который сменил прежнего директора Андрея Борисова в апреле 2021 — прим. ред.], тоже должен эти вещи понимать. К сожалению, то, что у нас происходило в последние полгода, говорит лишь об обратном. И результаты не заставят себя долго ждать. Мои ближайшие планы – выступить на фестивале «Золотая Маска» и немножко отдохнуть (смеётся). Надо взять небольшую паузу и посмотреть, как будут развиваться события в театре. От своих слов я никогда не откажусь. Я считаю, что я – командный человек. Я считаю, что у меня должна быть своя команда. На самом деле, та команда музыкантов оркестра, которую я собрал в Перми – очень сильная. Это прекрасные ребята. И это для меня самая настоящая опора. Благодаря им я всегда двигался вперёд. Я очень рад, что за последние два с половиной года мы добились такого качественного оркестрового звучания. Всё остальное, как мне кажется, происходит из-за неправильных кадровых решений. У театра должен быть музыкальный лидер. Я в этом искренне убеждён.
Как вы ощущаете сегодняшний день?
Прекрасно! Чудесный день! Нам надо двигаться вперёд и никогда не останавливаться, не бороться со старым. Надо всегда создавать новое, тогда рядом с тобой будет та команда и люди, которых ты заслуживаешь.