Ваш «типа Гамлет», в сущности, вмещает в себя «типа Фауста», «типа Печорина» и т.д.?
Да, конечно, так можно сказать. Мне кажется, что существует некоторый кризис архетипических текстов для восприятия в современном сознании. Архетипические сюжеты очень интересные. Те, которые вы назвали, даже какие-то античные сюжеты. Классические тексты Гёте, Шекспира не в состоянии передать ту полноту ощущений, которую вызывают у нас эти сюжеты.
Поскольку время, в которое мы живём, сформировалось окончательно в определённую эпоху, мне кажется, у нас неслучайно возникает потребность эти архетипические сюжеты переписать с точки зрения современного сознания. Этим занимаюсь не только я. Это неслучайная тенденция. Почему у меня вдруг возникло желание взять и переписать текст? Более того, почему вдруг эти переписанные тексты начинают работать? Почему они попадают в мироощущение сегодняшнего молодого человека? Почему они попадают в сокровенный космос его сознания? Наверное, потому что он как молодой человек, представитель сформировавшейся эпохи, начинает думать о своём месте в этом мире. Он понимает, что наша эпоха отличается от всех других. У нас есть интернет и айфон, мы по-другому мыслим, по-другому передвигаемся. Мы – другие. А что происходит с нашей совестью? Все эти вопросы он начинает себе задавать. Тексты – старые, канонические, классические – не способны ответить тому богатству мироощущений, которые вызывают у нас именно эти сюжеты. Условно говоря, а что, если я Гамлет? Может быть, я действительно Гамлет? И дальше у меня начинает возникать в связи с этим сюжетом огромное количество вариаций, мыслей, которыми я хотел бы поделиться.
По такой схеме и создан наш «Sociopath». Не только я, как автор этих текстов, но и мои замечательные любимые коллеги-артисты, которые тоже выступили в этом формате как авторы текстов. Звучит очень много их авторской поэзии.
Откуда появилась такая идея? Как артисты стали соавторами спектакля?
Это возникло в процессе репетиций. Я даже не ожидал, что они обладают таким талантом, что талант рассыпан среди такого большого количества членов нашей труппы. То, что четыре человека пишут суперклассные современные поэтические тексты, было для меня полной неожиданностью. Более того, они их постоянно переписывают. К Москве, например, они новые какие-то написали – я их даже ещё не слышал. Мы собираемся ехать в Берлин – они ещё пишут, в Петербурге – другие. Это такой процесс, который происходит всё время.
Артисты – соавторы спектакля, даже если бы не переписывали тексты. Но они их постоянно видоизменяют – значит, они продолжают быть…стендаперами, что ли.
За счёт необычного сценического пространства вы задаёте особые правила взаимодействия со зрителем. Почему сейчас вам понадобилась именно такая форма?
Идея заключается в том, что Гамлет живёт будто бы внутри своего сознания. Поэтому он находится в некой сфере. Мы очень сильно видоизменили пространство нашего театра, во многом мы от этого отталкивались. Конструкция спектакля в такой степени трансформировала пространство театра, что его невозможно узнать. Когда ты туда заходишь, даже не веришь, что это театр «Старый дом».
В одном из интервью вы сказали: «удивить в театре всегда хочется». Что для вас значит – «удивить»?
«Удивить» – такая штука, которая сопутствует нашей профессии. Не сильно по этому поводу переживаешь, потому что это минимум. Если ты всё время будешь пытаться кого-то удивить, превратишься в весьма странного человека. Сложнее – оставаться удивительным для самого себя, рассказывать в своих спектаклях о том, что тебя волнует. Мне кажется, спектакли только в этом случае становятся удивительными. Когда тема отражается внутри тебя самого. Пушкин же недаром сказал, что надо «над вымыслом слезами облиться» – тогда будет удивительно.
В обыденном сознании «театр» – здание с колоннами, зрительный зал, бархатные кулисы… Современный живой театр давно существует в иных условиях. Вам не тесно в рамках слово «театр»? Или это постоянно расширяющееся понятие?
Там, где мне скучно, надо что-то менять. Я вообще только на себя всегда ориентируюсь. Мне всё равно, чего ожидают зрители. Если мне с самим собой будет интересно, то всегда будет интересно тем, кто называются зрителями. Мы меняем пространство, да, потому что так интересно. Потому что в этом есть мысль, свежесть, радикальный ход. Люди приходят на спектакль «Sociopath» или на «Русскую матрицу», и у них сразу случается культурный шок, хотя спектакль ещё не начался.
Театр должен всё время что-то искать. Жизнь так быстро вокруг нас меняется. Театр, наверное, обязан быть хотя бы соритмичным своему времени. Наш мир живёт с такой бешеной скоростью: технологии развиваются, в архитектуре люди стали мыслить совершенно по-другому – иначе ощущать себя в пространстве.
Должно быть скучно в театре быть прибежищем людей с маргинальными ценностями. Мало ли, что он увидел в детстве, и с тех пор ему кажется, что это самое лучшее. Это же его проблемы, а не театра. И вот он дальше что-то посмотрел в театре, что сильно отличается от того, к чему прилипло его мироощущение, и начинается: «классика», «не классика». А кто вообще сказал, что такое классика? Где эти каноны? Кем они описаны? Ничего такого нет. Я в этих случаях всегда говорю: придерживайтесь, пожалуйста, уголовного законодательства. Я так и говорю нашим зрителям, которые ведут себя вызывающе в театре. Есть такие особо вдохновлённые отстаиванием ценностей, которые считают, что они могут высказывать своё мнение прямо во время спектакля. Я считаю, что я тоже могу по их поводу высказываться прямо во время спектакля. Борьба не на жизнь, а на смерть.
Но мы побеждаем. Судя по продажам, по тому, что на спектакль ходит молодёжь, он стал новосибирским шлягером, мы в этой борьбе одерживаем победу. Да, это неклассическое прочтение. Но я же не против – сделайте классическое. Я не говорю, что так нельзя или как нужно. Я претендую только лишь на то, что мой взгляд является творческим и подкреплён моим профессионализмом. Вот и всё.
Возвращаясь к «Гамлету». Есть ли у вас представление, каков он – «герой нашего времени»? И вообще, есть ли он?
Да. Когда мы занимались «Гамлетом», мне кажется, у меня было такое внятное представление, что герой нашего времени – вот этот Гамлет-социопат. А потом мы стали работать с другим материалом, и я понял, что герой нашего времени – Иван-дурак. Или, например, сейчас мы Зощенко делаем, там тоже есть своеобразный тип – сложно описать его характер, но он тоже герой нашего времени. У меня сложилось такое ощущение, что наше время до такой степени полифоничное, что оно будто бы выявляет или способно выявить любую палитру героев. В себе найти любого героя из классической палитры.
Хотя когда мы «Гамлета» делали, мне один человек сказал, что для него героем времени был Данила Багров из фильма «Брат», а теперь вот стал наш Социопат. Потому что он очень точно попадает во время.
Мне кажется, это очень увлекательная штука – искать героев в сегодняшнем времени. Фауста, Одиссея… Потому что наше время сформировалось в эпоху. Я вообще очень люблю время, в котором сейчас живу, мне оно нравится. Нет такой рефлексии: мы хуже тех, что были. Мне кажется, мы так интересны, что можем быть конгениальны любой эпохе – Возрождению с его Фаустом, античной эпохе с её Одиссеем… Конгениальны мифу о Гамлете, который из Средних веков идёт через Возрождение к нам, а по сути берёт своё начало в античном сюжете об Оресте. Мы с вами очень крутые, короче.