Константин Райкин в одном из интервью сказал, что пьеса Андрея Иванова «С училища» — это одно из лучших произведений, появившихся за последнее время в театре, однако грозящее проблемами тому театру, который рискнёт сделать по ней спектакль. Вы чувствовали риск, принимаясь за работу над этой пьесой?
Я чувствовала безысходность и боль. Это же все рядом: подростки, которые никому не нужны и предоставленные сами себе. У них свой, достаточно жесткий мир, с разными кастами, живущими по своим законам.
Единственной угрозой в этой пьесе, может быть, был мат, но мы его частично убрали. Он остался в спектакле, но не в таком количестве, как в самой пьесе. Из-за этого перед каждым спектаклем я выхожу к зрителям и говорю, что в нем присутствует ненормативная лексика, и что, если кто-то никогда не матерился и никак этого нее приемлет, мы вернем деньги за билет. А еще я предлагаю остаться после спектакля и обсудить с актерами постановку.
Однажды на обсуждение остался мужчина – очень возбужденный, красный от гнева. Он говорил, будто все, что сейчас происходило на сцене, – выдумки, такого нет и не может быть. Его очень возмущало, что театр, куда люди приходят с открытым сердцем, не дает им надежду и свет. Мне даже не пришлось ничего отвечать, потому что тут же поднялись, как это ни странно, школьные учителя, и сказали: «Вам повезло, вы жили в другое время среди светлых, хороших людей. Вам повезло, что не встречались с такой молодежью. Но есть другие».
Если риска вы не чувствовали, то чем именно вас этот текст зацепил?
Прелесть пьесы «С училища» в том, что она о сегодняшнем дне. Сегодня человек как никогда раньше стоит перед выбором: идти ли ему на подлость ради своей мечты или нет? Не только молодые, но и взрослые люди совершают поступки, которые разрушают их же самих. Конечно, нельзя говорить про всех, но, тем не менее, вот так я чувствую дух сегодняшнего времени. У меня нет права говорить людям, хорошо это или плохо, но я могу сказать о том, что это есть.
Это одна из самых популярных современных пьес, которую каждый ставит по-своему. Андрей Иванов говорил, что это пьеса о насилии, которое рядом с нами прячется под маской любви…
Я определяю жанр как «серые картинки.
Ваш спектакль очень музыкален. И в общем-то музыка — это практически единственное художественное средство оформления спектакля. Как складывалась музыкальная партитура?
Музыку к спектаклю всегда очень трудно подобрать. Каждый раз это адовые муки. Здесь я пыталась найти небанальное решение, чтобы иметь возможность говорить с молодежью на их языке. И, как мне кажется, с этим спектаклем все случилось. Ключ найден, и он имеет у зрителей отклик.
В труппе вашего театра двенадцать артистов. Вы составляете репертуар исходя из актеров? Или заставляете их быть универсальными?
Я всегда исхожу из своих артистов. С одной стороны это проблема, а с другой – данность. Конечно, иногда читаешь какой-то интересный материал, а там, например, больше людей или есть такой герой, которого у меня в труппе нет. Но если материал меня не отпускает, то я беру его и уже с учетом количества моих ребят пытаюсь как-то адаптировать.
Жизнь театра в небольшом городе протекает в другом темпоритме, нежели чем в столице. Как часто приходится обновлять репертуар?
У нас очень маленький рабочий городочек, и поэтому век спектаклей не долог. Каждую постановку мы можем показать только 10-20 раз. Конечно, мы что-то восстанавливаем через пару лет, если люди все на месте или есть возможность сделать вводы. Тогда он проживет еще столько же времени. Это непрерывное производство.
Из чего складывается репертуар?
Театр в городе один, поэтому обязательно нужен детский спектакль, необходимы постановки по классике, чтобы артисты развивались, потому что классика есть классика. В ней совсем другой ход мысли, речь и все с этим связанное. И нужна современная драматургия. Я очень хочу, чтобы мой город дышал сегодняшним днем, чтобы было развитие. Мы зовем к себе режиссеров из других городов, чтобы и артисты, и зрители знакомились с другими методами, другим инструментарием, другим дыханием.
В вашем театре проводится фестиваль-лаборатория «Сибирская Камерата плюс». Как она возникла, и кто в ней участвует?
Идея этого фестиваля возникла несколько лет назад. И, слава богу, она нашла поддержку в лице Министерства культуры Красноярского края. Я позвонила абсолютно незнакомому мне человеку Павлу Рудневу и попросила его стать руководителем этой лаборатории. Он дал свое согласие. Я тогда хотела, чтобы к нам приезжали режиссеры из Москвы и Санкт-Петербурга, чтобы взбудоражить театр и город в целом. Но он сказал, что хорошие режиссеры есть не только в столицах, и сейчас к нам приезжают ребята из совершенно разных городов.
География фестиваля расширяется, и мы обмениваемся лучшими спектаклями. Это дает свои ростки. В 2017 году, вышедший из нашей лаборатории спектакль «Жили-были» по рассказу Леонида Андреева режиссёра Константина Солдатова, был представлен в трёх номинациях на «Золотой маске». Наш артист Хольгер Мюнценмайер стал лауреатом национальной премии за роль дьякона, «Лучшая мужская роль второго плана». Например, актеры Мирнинского театра сдружились с режиссером, который делал вместе с ними эскиз. Он в итоге для них поставил спектакль, который они возили на разные фестивали. Лесосибирский театр познакомился на нашей лаборатории с режиссером Олегом Липовецким. Они пригласили его к себе на постановку. И их спектакль «Мертвые души» номинирован в этом году на шесть Золотых Масок! Мы, артисты, всегда должны двигаться вперед, дышать сегодняшним воздухом. Может, это не всегда комфортно, но это необходимо.
Как влияет лаборатория на жизнь театра и города? Удалось ли их взбудоражить?
Мне кажется, что лаборатория оказала огромное влияние. Хотя она продолжается всего шесть – семь дней, но она сильно влияет на актеров. Все это время они находятся в дискомфортном состоянии. Они должны мобилизовать все свои силы для того, чтобы выйти на эскиз. Они должны быстро выучить текст. Они работают с новым режиссером, новым материалом. Актерам некогда защитить себя, уйти на свои шаблоны и привычные костыли. Они открыты, и у них нет времени на сопротивление.
Для нас эта лаборатория как переливание крови. Благодаря ей наши артисты стали намного сильнее, мы начали больше ездить на фестивали, и побед стало гораздо больше.