Симуляция — между игрой и спектаклем
Что для вас стало самым большим вызовом в этой работе?
Базовым вызовом стала сама идея. Хотелось максимально приблизиться к тому, чтобы зритель оказался внутри симулятора, сделать так, чтобы возник мостик к школьному опыту каждого. Было бы странно делать это не по-настоящему, поэтому мы придумали ряд приемов и средств, благодаря которым всё происходит. С разной степенью успешности, потому что у нас не так много времени, чтобы это организовать, но чаще всего работает так: после короткого совместного интервью перед спектаклем перформер становится живым аватаром зрителя.
Зрители часто угадывают, кто их воплощал?
В первых вариантах спектакля мы предлагали отгадать, а в эскизе даже показывали пальцем: вот, это был ты. Но на прогонах перед выпуском выяснилось, что многие испытывают отрицательные эмоции, когда не угадывают. Часто у человека остается впечатление: «Да как же?! Это же был я! Зачем вы мне говорите, что нет? Мне кажется, я был им». По-моему, это ценная эмоция, поэтому мы перестали давать ответы, оставив зрителю возможность самому решать, в ком он себя увидел.
На спектакле зритель попадает на урок литературы и «захватывает» перемену после урока. Почему именно литература?
Спектакль зародился в лаборатории на фестивале «Точка доступа» в 2019 году, а темой той лаборатории были басни Крылова. Исходные данные: придумать спектакль на тему басен и использовать помещение педагогического университета имени Герцена. Нам дали пространство, которое напомнило мне школу. Так и возник урок литературы. В первых эскизах басни были «вшиты» в сам урок: учитель пытался донести прописные истины Крылова, а на перемене они проходили проверку реальными взаимоотношениями между учениками. Но в процессе создания спектакля смысл басен ушел в метапласт, который практически невозможно считать.
Насколько сильно изменился спектакль со времен эскиза?
Смотря в чем эту силу измерять. Конечно, самая главная перемена — это то, что мы между собой называем «сериальность». Когда спектакль был эскизом, он просто затрагивал кусочек жизни класса. Когда мы поняли, что предстоит показывать по три спектакля семь дней подряд, то решили, что двадцать один раз делать одно и то же скучно и никому не нужно. Отсюда начала выкристаллизовываться идея, что это должен быть кусок жизни класса. От первого до последнего спектакля идет сквозная история, состоящая из разных частей.
Как придумывается «сериальный» спектакль? Есть ли у такого сложного формата сценарий и отправные точки?
У нас есть документ, который мы называем сценарием, но это не сценарий в общепринятом смысле. Мы сделали следующим образом: у каждого дня есть тема, и у каждого перформера есть своя история на эту тему. Мы очень старались, чтобы все рассказы были личными, но это не всегда возможно, потому что какого-то опыта у человека может и не быть. Поэтому мы собрали документальный «банк историй» — около трехсот рассказов наших друзей и будущих зрителей. На первом этапе актеры подбирали себе подходящую историю по теме дня, а затем мы переплетали эти истории так, чтобы они составили подобие сценария. Графически спектакль выглядит как таблица Excel, где у каждого есть ячейки. Там нет реплик героев, это просто описание событий, которые должны случиться в этом дне или на этом показе, а дальше всё развивается импровизационно. Событийные точки позволяют спектаклю не растекаться, оставляют перформеров в определенных границах. Но одна из основных ценностей этого проекта — что класс очень живой — воплощается за счет импровизационной работы и в отсутствие жестких драматургических рамок.
То, что вы описали, напоминает сценарий компьютерной игры. Помогал ли вам в работе игровой опыт?
На сегодняшний день у меня больше геймдизайнерского опыта, чем режиссерского, и здесь меньше различий, чем может показаться на первый взгляд. Другой вопрос, кто какую разницу чувствует. Я ее не ощущаю — и, надеюсь, наши зрители тоже смогли убедиться, что различий не много. Это и спектакль, и игра, потому что у зрителей есть большое количество выборов.
Обычно существенных выборов для зрителя предусмотрено не так уж много, даже в иммерсивных проектах. А какие выборы вы задумывали здесь?
Зритель выбирает, за кем наблюдать, на что смотреть и куда идти — это базово понятно и касается жанра в целом. Вдобавок мы вшили в спектакль ряд сюжетных выборов на тему школы. В конце зритель принимает решение, является ли увиденный им персонаж взрослым, и этот выбор самый серьезный: он определяет дальнейшую жизнь существ, населяющих симулятор. Я пытаюсь рассказать без спойлеров…
Интервью выходит после показов — думаю, можно позволить себе маленький спойлер.
Поскольку это сериал, у нас, помимо микрофиналов каждой серии, есть последний, двадцать первый спектакль, который завершается окончательным решением зрителей. Именно оно наиболее тяжелое. В конце «клон» спрашивает у зрителя, может ли он отсюда уйти, готов ли он ко взрослой жизни. Мы пытаемся проявить и другую сторону: а стоит ли вообще уходить из симуляции? Может, мир внутри этой школы лучше, чем тот, взрослый, снаружи? Если зритель принимает решение, что «клон» действительно готов, они рука об руку доходят до выхода и вместе покидают пространство спектакля. «Клон» выбегает на улицу, прощается со зрителем и обретает свободу. Есть и другой финал, когда зритель не отпускает «клона», и тот навсегда остается в симуляторе. Мой персонаж, архитектор, говорит в финале: «Спасибо, это была последняя симуляция. Те клоны, которые не смогли вырасти за всё это время, навсегда останутся здесь». Согласитесь, выбор получается довольно существенный.
Сила команды
Как формировалась команда спектакля?
Для актеров у нас был опен-колл. Я встречался с несколькими десятками людей, у нас были для них разные задания, и по итогу этих встреч мы собрали команду. Было три или четыре попытки найти художника на проект, и самая удачная принесла нам Арину Слободяник. Ей удалось услышать даже те пожелания, которые содержались между строк, и воплотить финальную идею.
На проекте были геймдизайнеры, это более нестандартная история. Они появились, потому что на фестивале «Точка доступа» прошлым летом каждый спектакль должен был иметь онлайн-воплощение. Это было и кураторское решение в связи с изменениями в мире после карантина, и зона безопасности на случай новой волны коронавируса, если фестиваль не смогли бы провести, как он задумывался. Поскольку сам по себе спектакль «Симулятор школы» имеет игровую природу, стало сразу понятно, что будет онлайн-игра. Для нее я пригласил своих знакомых геймдизайнеров, которые разработали онлайн-чат, и потом один из них, Федор Слюсарчук, фактически стал вторым режиссером спектакля.
Как онлайн-версия повлияла на офлайн-версию спектакля?
Если говорить с точки зрения конечного результата, всё органично перетекало одно в другое. То, что происходило днем в офлайне, становилось сюжетом ночью в переписке. Когда наши артисты-школьники как бы возвращались домой, оживала их интернет-жизнь, и они обсуждали то, что происходило днем, в общем чате. Какие-то решения, которые им подсказывали зрители в переписке, получали отражения на следующей день. Так что онлайн-версия углубила пространство спектакля и позволила еще больше включить зрителя в принимаемые персонажами решения.
Насколько сложно существовать в спектакле на протяжении недели практически без перерыва?
С одной стороны, нам помогало то, что мы находились на общей волне любопытства и пытались найти новое для каждого из нас. С другой — это было тяжело физически. Когда мы репетировали и играли спектакль, в Питере стояла аномальная жара, и мы чувствовали себя как в Сахаре. Хотя мы и закончили с понятной долей усталости, проект много дал не только зрителям, но и команде, и я знаю, что у некоторых после этого существенно поменялась жизнь.
Если подвести итог, что в этом проекте было важно для вас?
Я вижу себя и свою миссию в том, чтобы предлагать людям погружаться в новый опыт, в новые художественные миры — погружаться буквально, то есть открывать дверь и попадать в Нарнию. Я делаю это уже десять лет в детском лагере «Нить Ариадны», которым руковожу вместе с братом (актером Иваном Куркиным — прим. ред). Когда ты это делаешь вместе с детьми, они к этому, понятно, готовы. Даже если ребенок взрослый, он всё еще находится в пространстве сказок и чудес. Несмотря на то, что «Симулятор школы» не сказка, мне хотелось, чтобы к нам пришли взрослые зрители и испытали то же, что и дети в лагере «Нить Ариадны». Как мне кажется, это получилось, и само воспоминание о зрителях, ныряющих в симулятор, для меня самое важное.
Есть еще один ответ: для меня очень важна команда, которая сложилась. Невероятные перформеры, помощники, художница, фестиваль «Точка доступа» — в них был залог успеха. Несмотря на всю сложность подготовки, репетиционного периода и двадцати одного спектакля, мы собрали команду, которая горы может свернуть.
Хотелось бы сделать нечто подобное еще раз?
Да. Мне кажется, это очень перспективная линия. Я себя в этом вижу, вижу, как это могло бы быть с разных точек зрения. Мне бы хотелось делать именно такие проекты, может даже более игровые.