Расскажите немного о названии пьесы. «5 миллилитров в час» – это скорость, с которой лекарство поступает в кровь во время химиотерапии. Как я понимаю, после случайной опечатки миллилитры превратились в миллиметры. Появился ли для вас какой-то новый смысл?
Опечаталась, бывает. Ничего страшного. Конечно, в тексте заложена тема времени. В пьесе ведь очень мало ремарок, там буквально только в начале и в конце появляются описания звуков. Но при этом – много пауз, они прям прописаны: «Молчат». Поэтому и опечатка обрела новый смысл.
Звуковая партитура вашей пьесы, действительно, очень необычная, она напоминает тексты рубежа веков… Почему именно такое решение?
Пьеса написана уже почти два года назад. В то время меня очень интересовало, какие звуки окружают человека, как с помощью аудио передать атмосферу города или леса. К тому же, пьеса написана про моего папу, и я этого не скрываю. Приходить к родному человеку в онкоцентр – это очень травматичный опыт. Острее ощущаешь всё вокруг, начинаешь прислушиваться. Конечно, и пьесы Чехова вспоминаются с его ремарками.
Как вы работали с языком в этом тексте? Ведь он звучит почти как документальный.
Надо опять же понимать, что прототипом был мой отец. Как он говорит, я знаю, я просто сняла его речь. В тот момент я ещё перечитывала про метод нарезки Уильяма Берроуза. Как раз в первых двух страницах слова, которые говорят герои, я специально меняла местами.
С какими трудностями как драматург вы столкнулись во время работы с сугубо личным материалом?
Писать о том, что ты хорошо знаешь, легче. Например, сейчас есть пьесы, которые я пишу для конкретных режиссёров. Это мне сложнее. Потому что я не могу залезть в голову к человеку и до конца понять атмосферу и ощущения. В случае с «5 mm/h» у меня была сильная внутренняя эмоция, и я, опираясь на неё, легко работала. С режиссёром Региной Саттаровой мы говорили о том, что у любого художника есть так называемый период набора и сброса. Получилось, что я долго варилась в этой теме… Болезнь – ведь это очень долго. Потом как будто клапан сорвало, случился выплеск энергии, и я написала пьесу.
Известны ли вам ещё какие-то работы по «5 mm/h» кроме спектакля казанского «Угла»?
Во время пандемии, год назад Театр Практика и Мастерская Брусникина делали читку в Zoom’e. Мне понравилось, у них была совсем другая интерпретация. Ещё одна читка была на «Ремарке», потому что пьеса попала в шорт-лист.
Дина, расскажите о вашей первой профессии, вы ведь физик! Как вы вообще пришли после науки в драматургию?
Для меня это естественно – папа был физик, мама физик, сестра физик – все физики в семье. Более того, я не жалею, что закончила физфак, ещё и в аспирантуре потом училась, лет шесть проработала инженером-проектировщиком. В детстве я что-то писала, и в школе у меня были лучшие сочинения, но мне всегда говорили, что этим не заработаешь на жизнь… Лет в 25 я начала ходить на всякие лаборатории, и мне почему-то очень везло, я везде умудрялась проходить отборы. Постепенно я поняла, что, если хочу этим заниматься, надо просто решаться, совершать шаг и менять свою деятельность полностью.
Расскажите о вашем недавнем проекте «Чын татар» в Казани. Что важно для вас в этой истории?
На одной из лабораторий мы познакомились с Ксенией Шачневой и подали заявку на проект «Чын Татар» в «Угле». Это такое исследование самоидентичности. Ксюша рассказывала, что идея зародилась после выхода сериала «Зулейха открывает глаза». После всех дискуссий мы задумались, кто же такой настоящий татарин. Что, есть какая-то линейка татарскости, которой надо соответствовать? Для меня это тоже важно, потому что я – драматург русскоязычный, я не работаю в татарском театре, не исповедую ислам. По меркам некоторых людей, получается, что я непонятный русифицированный человек. Но я считаю себя татаркой. Мы решили поразмышлять на эту тему. В итоге получилось, что люди, участники проекта, просто рассказывают о своём опыте. Мы не говорим за всю нацию. Я очень горжусь этим проектом.