«Пижамная вечеринка» – ваша вторая работа в театре им. К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко. Когда вы ехали ставить балет, вы имели представление, с кем на этот раз вы будете работать, кто конкретно вам нужен и что именно вы ждете от артистов?
Частично. Дело в том, что балетный артист всегда развивается, и я стараюсь каждый раз смотреть на всех свежим взглядом. В прошлый раз, в балете «Чай или кофе», у меня было всего четыре человека, а сейчас почти двадцать.
Среди ваших спектаклей есть такие названия как «Гадкий утёнок», «Жар-птица», «Басни», и все эти названия так или иначе обращаются к детству. «Пижамная вечеринка» тоже. Вы намеренно обращаетесь к детям внутри взрослых?
Честно говоря, я не вижу большой разницы между детьми и взрослыми. В глубине души мы остаёмся такими же. Важно помнить, откуда мы пришли.
Как бы вы тогда определили свою аудиторию? Например, сейчас в Москве идет «Снежное шоу» Славы Полунина, которое, согласно пресс-релизу, «рекомендовано детям старшего и преклонного возраста».
Наверно, я больше ставлю для своих ровесников, потому что я стараюсь использовать темы, которые нас волнуют здесь и сейчас. Каждое последующее поколение должно критически смотреть на предыдущее и замечать в нем не только хорошее, но и плохое, чтобы изменить что-то. Этим я тоже стараюсь заниматься в своей работе.
Вы говорили, что в детстве вас очень интересовали машинки. В «Пижамной вечеринке» солдатики есть, а машинок нет. Есть ли в этом балете что-то автобиографическое?
Не могу сказать, что в своих работах я перерабатываю личные проблемы. Честно говоря, «Пижамная вечеринка» абсолютно не про детство. Там поднимается очень серьезная тема взрослых мужчин. Я их «уменьшаю», делаю их менее опасными, но сама тема войны от этого не становится менее серьезной. Мне было важно немного опустить нас на землю и вспомнить, что мы так и играли всегда, просто раньше это было безобиднее.
В «Пижамной вечеринке» хулиганят мальчишки, а девушка останавливает их войны. Как бы выглядел этот балет, если бы в нем участвовали одни девочки?
Честно говоря, когда я начал придумывать тему для балета, хотел сделать его трехчастным. Мне было понятно, что первая часть будет про мужчин, вторая – про женщин, третья как-то объединит обоих. Я надеюсь, что в будущем это сделаю. В «Пижамной вечеринке» я критикую мужчин, потому что они управляют нашим миром. Мне нужен был лёгкий контекст, чтобы весь ужас ситуации воспринимался не так страшно. У женщин другие проблемы, так что и балет будет явно про другое. Но пока рано об этом говорить.
В своих работах вы часто рассуждаете на социальные темы, а главные герои «Пижамной вечеринки» – Лидер правый и Лидер левый. Это какая-то политическая отсылка? Почему не Лидер красный и Лидер синий?
Конечно, в балете есть и политические, и социальные темы. Война – это про политику. Но я стараюсь не разделять наш мир на отдельные части. Наоборот, для меня это большой паззл, и я пытаюсь собрать все кусочки – вопросы возраста, пола, политики, противостояния – чтобы провести нужные параллели и сложить всё вместе.
«Пижамная вечеринка» – это трагикомедия. На «поле боя» будут и взрывы, и смерть, но название спектакля сразу намекает на happy end.
Вообще, мы все в жизни находимся в непрекращающемся процессе изменений. Никогда ничего не заканчивается, поэтому я не могу сказать, что наступил окончательный хэппи-энд. Нет смысла ставить точку во всей теме, просто именно мы закончили на этом этапе. И он – с надеждой. Мне важно, чтобы всегда была надежда, добра-то и хороших людей больше, иначе все бы давно друг друга перестреляли. Но мы друг другу нужны. Поэтому было важно закончить надеждой, она у меня пока не умирает.
В своих работах вы ищете баланс между танцем и драмой, балетом и перформансом. В «Пижамной вечеринке» вам это удается. Зачем вы пытаетесь примирить такие противоположности?
А что тут примирять? Не вижу смысла заковывать себя в какие-то рамки. Для меня важен спектакль. Я хочу, чтобы люди, которые пришли, увидели всю картину и испытали разные эмоции. Всё, что может этому способствовать, я и использую.
То есть «на войне все средства хороши»?
В общем-то, да.