Как родился спектакль «Волшебная страна»?
Я сам из Ростова, но в моем родном городе я не был лет двадцать. Единственное, что я слышал оттуда, это то, что там кто-то умер. Поэтому у меня установилась довольно четкая ассоциативная пара: Ростов – смерть. И вот, когда Юра Муравицкий предложил мне сделать спектакль, я начал думать с чем у меня ассоциируется Ростов кроме смерти и пришел к трем вещам: солёный арбуз, жареная рыба и городской ландшафт. Конечно, сделать спектакль на основе солёного арбуза или жареной рыбы – это интересный ход, но всё-таки, анализируя аудиторию, решил остановиться на работе с городским пространством. Ростов – это скорее средиземноморская культура. Там много смеха, много смерти и всё это совмещено, одно идёт как-то рядом с другим. Хотелось сделать про это. Ну и поразмышлять про смерть как утопию, попробовать создать эфемерный памятник людям, которым его никогда не поставят – героям книги Максима Белозора, жителям Ростова-на-Дону.
Спектакль выстроен в форме пешего путешествия по Ростову с остановками в самых неожиданных местах. Как выбирались локации?
Сначала у меня в голове был совсем другой район города, но наш художник Серёжа Сапожников сказал, что туда уже пробралась цивилизация. Меня привезли к финальной точке – башням у реки, мне она сразу понравилась, а дальше мы поднимались выше, выбирая исчезающую фактуру. Когда я вернулся в Ростов, я понял, что город моего детства существует только какими-то эпизодами, заплатками. Я даже ехал с опаской, не хотел глубоких личных переживаний. Но главным переживанием стало то, что никакого переживания то и нет. Это уже совсем другой город и моя связь с ним теперь не очевидна, поэтому пришлось предпринимать какого-то археологического рода усилия.
Во время спектакля жители города очень живо реагируют и подключаются к процессу. Вы предполагали такую ситуацию при разработке замысла?
Когда делаешь спектакль в разомкнутом пространстве, этот фактор нельзя не учитывать. На наших спектаклях присутствуют охранники. Конечно, город изменился, сейчас стало спокойнее. Во времена моей юности нам бы понадобился наверное взвод ОМОНа, чтобы пройти по этому району вместе с уважаемой публикой. Тем не менее, живая реакция жителей – это часть спектакля. Ростов здесь главный исполнитель, он и декорация, он и актёр, подающий реплики через своих жителей.
Что было для вас главным при работе с артистами?
Основная творческая задача актёра в этом спектакле – не пытаться сыграть персонажа. В спектакле мы использовали те эпизоды книги, где речь идет об умерших. Так что изображать кого-то, вживаться мы посчитали бессмысленным. Мне показалось правильным, если текст будет вписан в этот исчезающий ландшафт, будто герои книги с ним слились и стали его частью. А задача актёров – поясняющая. Актёр просто поясняет обстоятельство, которое современный зритель может и не считывать.
Что же касается самих артистов, в них мне была очень важна именно «ростовскость». Хотя не все наши артисты из Ростова. Это не только про происхождение, это что-то внутреннее, ну и речь, конечно, манера поведения. Вообще, работа в городском пространстве – это стресс даже для профессионального актёра, к такому не все готовы.
Была ли у артистов какая-то особенная подготовка для работы в городе?
Да, мы проводили тренинги в общественном транспорте. Делали разные задания, например, нужно было рассказать вслух незнакомым людям в автобусе о том, что ты сейчас думаешь. В Москве в таких случаях легко можно нарваться на агрессию, поэтому я немного побаивался, как это пройдет в Ростове. Но там люди как-то считали, что человек просто творчески самовыражается, что внутри нет никакой агрессии и моментально стали подыгрывать, кидать реплики. Проявился южный артистизм. В целом, эти тренинги позволяют определить гибкость психофизики, кто сможет преодолеть барьер, а кто нет. Лучше узнать об этом до, чем после.