Как вам предложили стать художником по свету в «Зарнице»?
Меня пригласила Полина Бахтина. Это второй спектакль с командой Андрей Родионов/Екатерина Троепольская/Юрий Квятковский/Полина Бахтина, в постановке которого я участвую. В 2015 году мы выпустили «Сван» (спектакль в Центре им. Вс. Мейерхольда – прим. ред.).До этого мы работали как с Юрой, так и с Полиной – и в совместных проектах, и по отдельности.
Вам пришлось плотно взаимодействовать с другими участниками постановочной группы?
Со всеми по-разному, и на разных этапах. С Полиной обсуждения были на этапе подготовки – обдумывали и заказывали необходимое и возможное оборудование, также я что-то предварительно моделировал на компьютере. С Юрой очень плотно работали во время всего выпуска, и дальше, вплоть до премьеры – он может сочинять на ходу, нюансировать, поэтому важна гибкость, внимательность и постоянная включенность в процесс. С Алексеем (Наджаровым – прим. ред.) работали параллельно и, надеюсь, дружно. Спектакль, с точки зрения визуального насыщения, неоднороден – используется как более-менее «стандартный» театральный свет, так и чисто лазерные инсталляции, плюс некоторые решения на основе видеоряда, и мы с Алексеем занимались строго своими частями общего паззла. Ну, а потом, насколько это было возможно, свели все воедино.
Художник по свету отталкивается от концепции режиссёра?
И да, и нет. В этом спектакле есть целые сцены, бескомпромиссно выстроенные Юрой, а есть то, что он просто принимал как факт – свет, живущий в согласии с пространством, лучевые решения, эффектные лазерные интермедии.
Что было наиболее сложным?
Кропотливо, шаг за шагом прийти к финалу. Иногда казалось, что спектакль действительно распахнут в волшебный лес, край которого существует только в воображении авторов.
А что было самым интересным?
Визуально – экзерсисы с лазерами и микроконтроллерами, но основное событие – сам текстовой пласт спектакля. Давно с таким удовольствием не слушал то, что произносят актеры на сцене.
Сколько по времени заняла работа над воплощением идеи?
С начала сентября 2018 по январь 2019 года с разной интенсивностью включения.
Каким визуальным решением вы особенно гордитесь?
Мне кажется, что все визуальные решения – контекстные, и рассматривать их в отрыве от «именно сейчас идущей» сцены не имеет смысла. Гордиться можно только самим спектаклем в целом.
В «Зарнице» действие происходит в своего рода «яме», зрители сидят вокруг свысока словно в колизее. Это создавало сложности в работе?
Нет, скорее наоборот – добавило к уже существующим инструментам пару новых. Это касается как просветных стен по бортам «бассейна», так и возможностей приборов, стоящих на вышках по углам.
Какой опыт вы получили, работая над «Зарницей»?
Не забывать, что лазеры формируют сценическое пространство с принципиально иными свойствами.
Что определяет уровень мастерства художника по свету?
Сложность и многослойность самого художника.
Удивились ли вы номинации на «Золотую Маску»?
Да.