«Зарница» уже не первый ваш проект с Юрием Квятковским. Расскажите, пожалуйста, как сложилось это сотрудничество?
На заре туманной юности мы с Юрой и большой независимой творческой командой выпустили хулиганскую хип-хоперу. С тех пор вместе было придумано много спектаклей, совершенно разных. Эволюционировали мы довольно синхронно. У нас с Юрой общие пристрастия: любовь к изобретательности, перманентный поиск новых инструментов и их сочетания, эксперимент, риск, цирк, необходимость удивлять.
Процесс создания сценографии и костюмов самостоятелен для художника или он поддаётся влиянию режиссёра и других участников постановочной группы?
Рождение сценического проекта – процесс взаимовлияния всех участников. Умение слышать соавторов, заражать своей верой, и при этом давать каждому свободу, доверять. Вот эта сонастройка команды имеет ключевое значение. В такой модели коллаборации больше шансов на неожиданное и настоящее. Тело спектакля вырастает из чего угодно – предложения режиссёра или художника, композитора или хореографа. В моем идеальном спектакле ничего нельзя убрать (свет, звук, объект, рассадку зрителя) без ущерба целому. Я всегда ныряю в поток сочинения спектакля, соединения идей, смотрю и слушаю артистов. Придумываю не одежду и объекты, а единую среду. Мир со своими внутренними законами.
Когда вы узнали, что будете работать над «Зарницей», идеи по сценографии и костюмам появились сразу или это был долгий процесс с правками и изменениями? Расскажите, пожалуйста, какие материалы вы использовали для костюмов и сценографии.
«Зарница» мне видится прежде всего как эпос. Поэтический эпос о будущем России. Время раскручивается спирально, и это будущее слишком похоже на прошлое и настоящее. Получается этакое безвременье, застывший момент перехода, долгострой, сухостой, который лёг в концепцию пространства. Я сразу поняла, что нужен лес. Лес безвременья. Визуальные маркеры – регулярность, границы, тотальное наблюдение, фирменные пиксельные узоры, сильно напоминающие русскую традиционную вышивку – были придуманы еще для «Свана» (спектакль в Центре им. Вс. Мейерхольда по пьесе Екатерины Троепольской и Андрея Родионова, режиссёр – Юрий Квятковский, художник – Полина Бахтина, премьера состоялась в 2015 году – прим. ред.). В «Зарнице» те же принципы построения пространства дополнились элементами технологической сказки: лазерные молнии, танцующие крышками банки с чайным грибом, бетонные валенки, парящий на гироскутере Золотой Ангел. Для меня было крайне важно максимально отказаться от бутафории, телепортировать реальные цементные трубы-пни и доски для опалубки. По четырём углам цементного бассейна-котлована стоят деревянные столбы со световыми головами, следящими за школьниками. Картины света приходили в голову по ходу первого прочтения пьесы. Свет, молнии, зарницы и лазерные датчики здесь смыслообразующий элемент.
В итоге получилась инсталляционная пространственная среда с многослойностью ассоциаций: бетонный вырубленный лес, или столбчатый фундамент с отмосткой под воздвигающееся здание. Или площадка во дворе зоны присмотра. Есть бонусы и для особо внимательного зрителя: баннер с проектом «замороженной» стройки, иерархия в зрительном зале – несколько судейских стульев как у Золотого Ангела из полиции, выше остальных. И инопланетный чайный гриб в руках Журчуни, который мы назвали Олегом.
Насколько технически тяжело было реализовать задуманное на сцене (в «Зарнице» действие происходит в своего рода «яме», зрители сидят вокруг свысока словно в колизее)? Вы как-то взаимодействовали с художниками по свету?
Отлично подмечено. Точка зрения зрителей рассчитана на наблюдение свысока, эффект панорамности. Чем выше ряд, тем статуснее ощущение.
Главной технической сложностью в данном проекте является необходимость постоянно коммутировать наши хрупкие технобанки. По сути, это diyроботы, собранные Лёшей Наджаровым. Сложная конструкция, включающая в себя мотор, управляющий крышками, arduino,lcdэкран и светодиоды. Лазерные источники светят сверху и должны быть точно направлены в отражающую крышку соответствующей технобанки. Это не только световая инсталляция, но и создающая звук в реальном времени. Музыкальный инструмент природы будущего. И такой сет не просто воссоздавать в условиях постоянных монтажей, перекоммутаций, ограничений по времени.
Я читала о вас большую статью на портале Look At Me. Это материал 2012 года, где рассказано, что помимо сценографии вы занимаетесь книжной иллюстрацией, работаете в рекламном агентстве. Что-то изменилось в вашей жизни?
Очень многое изменилось. Я тотально погрузилась в сферу актуального театра и современного искусства. Книжная иллюстрация меня по-прежнему волнует и органично интегрируется в творческие проекты, расширяя границы форматов. В 2015 году мы с Яном Калнберзиным создавали Российский Национальный Павильон на Пражской Квадриеннале. Он назывался «Сон Мейерхольда». Динамическая инсталляция с огромным спящим Мейерхольдом в доме Кафки. Цель – остановить зрительское внимание и погрузить в состояние. А вот собственно экспозиция перенеслась в книгу художника. Мы просто нарисовали комикс о Мейерхольде. Авторская интерпретация основных событий, людей, придумок режиссёра. В итоге жюри придумало новую номинацию, и этот комикс отметили Золотой медалью Пражской Квадриеннале.