Расскажи, в какой момент ты поняла, что написание диссертации [в ГИТИСе — прим. ред.] настолько исчерпало себя, что стало предметом вдохновения?
У меня была немного другая ситуация. Аня [Анна Абалихина, хореограф — прим. ред.] предложила нам условную тематику «Я в искусстве/профессии», и работа с диссертацией – это уже какая-то восемьдесят пятая тема в череде поисков. Я вбросила идею, что у меня есть диссертация, аспирантура, мы начали это обсуждать. Принесла сам талмуд, который Аню впечатлил, и стала разрабатывать тему. Так что я не могу сказать, что безвыходность научной деятельности меня толкнула на перформанс. Для меня она проходит уже в фоновом режиме.
Ты в своем сегменте приводишь несколько саркастических аргументов в пользу кандидатской степени для артистов. Какой из них кажется тебе наиболее важным?
Я строила повествование, основываясь на том, что все пункты, которые могут привлечь молодого исследователя, в нашей сфере не работают вообще. Понятно, что когда я писала свою диссертацию, мне прежде всего было просто интересно работать с этой темой, потому что она напрямую выходит из моей практики. Еще в магистратуре я начинала писать про [Уэйна] МакГрегора. Это была более узкая тема, которую я потом начала расширять и углублять. В диссертации много переводного материала и выписанного из-за границы. У меня была потребность к самообразованию и расширению горизонтов. А потом уже по дороге стали возникать неприятные барьеры. Научное осмысление моей практической деятельности – важная вещь, которая сильно меня развивает.
Какую роль в твоем перформансе играет музейное пространство? Оно как-то влияет на твоё высказывание?
Контекст меняется очень сильно. В прошлом сезоне у меня был зал, в котором была напихана куча всего, я отталкивалась от этого пространства и пыталась его обыгрывать. Из-за того, что было множество объектов, которые друг с другом будто не связаны, у меня была задача через движение и свою практику всё это подружить. Но я точно понимаю, что пространство, которое музей нам представил сейчас, на порядок круче, оно более цельно. Сейчас это общее полотно, все залы объединены общей темой и идеей, и мы с ребятами в каком-то смысле тоже лучше соотносимся друг с другом. Нынешний зал меня очень вдохновляет, там много смыслов, от которых я тоже могу оттолкнуться. С другой стороны, в нём столько воздуха, в котором мне сейчас очень комфортно. Мне кажется, и зрителю там более комфортно, у нас возникло больше возможностей для коммуникации и игры. Пространство здорово поменяло всё выступление, повлияло на форму высказывания и существование внутри.
Какие вопросы приходят тебе от зрителей, когда ты вручаешь им свою научную работу?
То, что я даю её людям в руки, — как раз новая модификация захода в перформанс. Пока было не так много контактов со зрителем. Конечно, люди сразу открывают оглавление, видят там знакомые имена и задают вопросы о них – что у [Охада] Нахарина? что у МакГрегора? Но был и вопрос про то, сколько стоит напечатать диссертацию (смеётся). Пока не то чтобы предсказуемые, но понятные вопросы, но я в предвкушении.
С чем, по-твоему, зритель может выйти из твоего зала? С теоретической информацией или с практической, от твоего движения?
Я представила узкоспециализированную тему. Есть много людей, связанных с наукой, у которых есть магистерская или кандидатская степень. В них всё, что я рассказываю, попадает наповал. Случается мощный отклик через личный опыт, происходит большая информационная сцепка, которая насыщается моим движением. Для этих людей это один перформанс. А для людей, которые с наукой не связаны, другой. В нём много статистической информации, которую я собирала целенаправленно, и мне важно было ее представить. К тому же от показа к показу меняется моё движенческое наполнение, это тоже с каждым разом может работать по-новому. Были показы, где у меня эту диссертацию забирали, и бóльшую часть времени я не могла с ней коммуницировать, потому что она была в руках у людей. Случаются непредсказуемые вещи, в этом и сила перформативного взаимодействия. Мне кажется, важно, чтобы было интересно, весело и задорно посмотреть на страдающего человека и его борьбу (смеётся). Понятно, что научная деятельность – не самое интересное, иначе все бы ей занимались. Это сложная и серьёзная штука, хочется сделать её легче, поиронизировать.