Основной мотив спектакля выстроен вокруг одноименного рассказа Говарда Лавкрафта «Гипнос». Как вы встретились с этим текстом?
Никаких специальных историй. Начал читать Лавкрафта, и понравился этот короткий рассказ. Тем, что это еще не про чудище, как у него обычно, а про чудище внутри. И про чудище даже сфантазированное.
А почему в итоге вы пришли к решению отказаться от центральности этого текста в спектакле?
Для меня такой метод работы – мечта. То, где я себя чувствую не наиболее комфортно даже, а более свободно и продуктивно, – когда мы можем сочинять спектакль вокруг истории, которую мы все знаем. И все время с артистами. Потому что там много зон, которые придумывали они.
Вам больше нравится работать с чисто движением и создавать проекты без драматургической основы, интуитивно, или все же иметь текст и работать сначала с ним?
Вы знаете, я одновременно живу в нескольких мирах. Один мир – это мир «Гипноса», «Войны и мира», студенческих спектаклей. Другой мир – это «Все о Золушке», «Синяя птица». Сейчас мы будем делать «Завещание Чарльза Адамса», историю, которая прописана до буквы, до интонации, которую важно сохранить. И мы стараемся, чтобы она была в своем посыле интересна многим людям и большой аудитории. А в «Гипносе» я отдаю себе отчет, что это совсем для маленькой компании.
А от каких факторов зависело создание пластичной структуры спектакля-путешествия? Экстремально короткий выпуск спектакля повлиял на это?
Нет, он был короткий в смысле репетиций на сцене. Но я придумывал эту историю больше года. Это выглядит набором: что пришло в голову, то и сделали. Но это не совсем так. Структура, музыкальная структура, все шорохи, кваканья, которые звучат, не имеют случайный характер. И этот спектакль очень физический и телесный. Но со студентами мне нравится заниматься таким театром.
Артисты, задействованные в«Гипносе», уже выпускники мастерской Олега Кудряшова. На каких принципах строятся ваши отношения с артистами, которые находятся еще на территории обучения и поиска, и артистами со стажем на профессиональной сцене?
Как я уже сказал, это два разных мира. Они редко пересекаются. Для себя я считаю этот спектакль особенным и даже странным. Это тот момент, когда со своей схемой и способом репетиций в институте, мы пришли в профессиональный театр. Это, правда, очень дорого.
Вас часто увлекают пограничные состояния человека, его страхи, страсти и одержимости? Потому что судя по вашим студенческим работам в ГИТИСе – очень даже. Можно сказать, что вам ближе эмоциональная драматургия?
Конечно, интересуют. Безусловно, этот термин – эмоциональная драматургия – мне близок. И мне кажется важным, чтобы работа состояла не только из смысловых поворотов, точек, фабулы и истории, а еще, чтобы это был большой эмоциональный витраж, в котором есть разные цвета, и вне зависимости от смыслов нас трогают и волнуют каким-то образом.
Возвращаясь к музыке, шорохам и кваканьям в«Гипносе», насколько музыка была первична, и в особенности музыка Василия Миролюбова?
Это тот счастливый момент, когда все создавалось параллельно – музыка создавалась одновременно со сценой, с какими-то эпизодами. Там много эпизодов в спектакле, которые выросли из упражнений. Мы пробовали это еще на этапе обучения в аудитории. Притаскивали различные синтезаторы и пробовали делать это там. Ставили мы осенью, а еще летом мы с Васей сидели крутили все это.
Как вы формировали визуальную картинку вместе с художником по костюмам Екатериной Павелко?
Я исходил из того, что из костюма пришло к 1900 году из XIX века. Я от Кати ничего не требовал. Я поделился всеми своими затеями, как все должно быть, какие есть спецификации и определенные сложности спектакля. Мне нравится, когда работаешь с людьми в компании художников, композиторов, кого угодно, и когда ты их зовешь, то не говоришь им, что делать. Ты их зовешь, чтобы наоборот послушать, что делать. Если вы не совпали, то проще разойтись.
А вам комфортнее работать с выпускниками театральных ВУЗов или это не имеет значения? Потому что Екатерина больше из мира моды и глянца.
Здесь же дело в персоналиях. Мне не важно, кто где учился и кто где заканчивал. Для меня в этом ценность и есть.
«Гипнос» определяют как коллективное сновидение, мало к чему обязывающую прогулку по краю. По-вашему, сейчас можно доверить театру коллективный опыт? Когда мы спим, то не чувствуем себя частью коллектива, какой-то группы, сон всегда обращается отдельно к человеку.
Здесь индивидуальность сна не так важна. Условно говоря, находясь в трансовых состояниях, ты в общем тоже индивидуален и тебе плевать, кто вокруг тебя. Это те состояния, в которых ты больше фокусируешься на себе. Как говорят в Дао: «Не сливайся с пейзажем». Мне интересен этот опыт и работа в эту сторону – к персональному переживанию. Да, зрители сидят в зале вместе, но, по большому счету, путешествие у каждого свое.