О создании спектакля
«Децентрализация» похожа на настольную игру в человеческий рост. Как вы пришли к такой форме?
Наташа Боренко (Н. Б.): Запрос был — сделать проект на площадке MOÑ. Сначала думали о спектакле с группой горожан. Нам было интересно поработать с районами, с тем, о чём забывают, что отодвигают. Был вариант позвать жителей разных районов в качестве артистов, но тогда этим людям приходилось бы каждый день ездить на репетиции в центр, мы бы вывозили их к себе. Вроде хотим работать с районами, но не на их территории — это не очень укладывается в этику и логику. Тогда мы придумали форму игры со зрителями, которые смогут говорить о частях города, где живут или просто бывали.
Как шла работа над проектом?
Венера Галимова (В. Г.): Мы все вместе придумывали спектакль. Дина, Настя и я живем в Казани, Наташа до этого никогда здесь не была, так что она задавала нам вопросы. Мы обсуждали насущные проблемы, думали, что бы нам хотелось поменять. Из наших разговоров родился спектакль-игра, где и для жителей Казани, и для гостей появилась возможность пересобрать город.
Настя Радвогина (Н. Р.): Да, сначала всё обсуждали, а потом просто расходились выполнять задачи, которые сами себе определили. Дина и Наташа как драматурги занимались концептуальной стороной. Дина ещё видео монтировала. Я в этом проекте сделала визуальную составляющую — слайды — и озвучила весь спектакль.
Дина Сафина (Д. С.): Венера — веселая барышня, с харизмой, поэтому она больше всех взаимодействует со зрителями, а еще снималась в ролике про ревитализацию (зрителям предлагают подумать, как можно было бы использовать заброшенные здания в их районе. Чтобы было понятнее, о каком пространстве идет речь, про каждое здание снято небольшое видео — прим. ред.). Настя разбирается в фотошопе, так что она взяла на себя слайды — это большой объем работы. Получилось всё распределить равномерно, при этом каждый делал то, что ему комфортно.
Н. Р.: В горизонтальности очень важно, что ты делаешь именно то, что можешь и хочешь.
О Казани и Воронеже
Насколько Казань — централизованный город?
В. Г.: Инфраструктура в Казани равномерная, социальные учреждения есть везде. Но самые интересные места, культурные мероприятия, рестораны, бары, концертные площадки находятся в центре, и все хотят туда переехать. В децентрализованном городе было бы комфортнее жить в своем районе и ездить друг к другу — на нашем спектакле зрители могут себе это представить, придумывая каждой части города особенность, почему интересно там оказаться. Есть люди, которые всю жизнь живут в Казани, но до сих пор не бывали в каких-то районах, хотя город не очень большой.
Н. Р.: Это про меня. Я родилась в Казани, но в Кировском районе, например, не была. За время работы над «Децентрализацией» я просто влюбилась в свой город, лучше узнала, где живу. И мне понравилось это место. Думаю, у многих зрителей такая же история после спектакля.
Есть еще воронежская версия этого проекта. Она сильно отличается?
Н. Б.: В Казани люди быстрее отпускали фантазию: «Хотим район-фестиваль! По понедельникам фестиваль шариков, по вторникам фестиваль балконов, фестиваль пива по субботам!». В Казани вообще много партисипативного горожанства: есть публичные обсуждения планировки дворов, парков. Люди знают, что могут прийти и высказать мнение. В Воронеже этого нет. Поэтому на спектакле было ощущение, что зрителей вообще первый раз спросили, чего они хотят. Они воспринимали это довольно серьезно, говорили про реальные, беспокоящие проблемы. В Казани есть ощущение, что человек после спектакля выходит и думает: «В принципе, мы можем это замутить». А в Воронеже случились хорошие активные слушания претензий горожан: более реалистичные, менее игровые. Не знаю, насколько у воронежских зрителей менялось ощущение города.
Д. С.: В спектакле есть блок, где зрители могут послушать мнения людей, живущих в разных районах. В Казани нам реже отказывали, чаще делились негативными мнениями. Никто не боялся говорить. В Воронеже к нам относились более настороженно. Были бабушки, которые думали, что мы выполняем политический заказ от администрации района.
О зрителях и готовности к партисипаторности
В Казани зрители открыты к прямому взаимодействию?
В. Г.: Всегда легко набирается нужное количество активных людей, и практически никто не уходит. Иногда сначала отказываются принимать участие, а потом понимают, что смотреть не так интересно, как играть, и подсаживаются в любой район. Хотя бывают и тяжелые зрители, и те, кому сложно что-то придумать. Это нормально: творчество — навык, есть более подготовленные, есть менее. Много классных идей возникает, когда люди отпускают фантазию: районы без машин, куда можно въехать только на велосипеде, или вечеринки в переходах. Иногда люди держат себя в рамках, потому что думают: «Всё равно ничего не сбудется». Или наоборот, они настолько довольны своей жизнью в городе, что им не нужно ничего улучшать.
Д. С.: Был зритель, который пришел, весь спектакль просто сидел и смотрел. А потом пришел еще раз и тогда уже поиграл. Была женщина, которая с самого начала проявляла пассивную агрессию. Она пошла в один из районов, выгоняла из него людей, отказывалась принимать участие. Вдруг в конце, на конкурсе с розыгрышем денег, активно включилась. Еще и отзыв положительный на спектакль написала.
Были какие-то сложности в вовлечении зрителей в действие?
Н. Б.: Меня всегда беспокоит насильное участие, когда человек оказывается в ситуации, где ему сходу нужно идеально перформить. Он выведен под софит и должен выдать что-то гениальное. Поэтому в нашей игре надо не выступить хорошо, а решить конкретную задачу: что-то придумать или озвучить решение. Даже те, кому сначала не очень комфортно, постепенно раскачиваются, у них возникают идеи. Цель была создать «настольную» игру, в которую с нуля смогут включиться все.
Об актуальности спектакля
«Децентрализация» тесно связана с категорией пространства, а как насчет времени?
В. Г.: Для меня самый трогательный момент — когда люди выходят к микрофону и вспоминают о местах, которых уже нет в городе. Это помогает понять, насколько быстро меняется наша жизнь.
Н. Б.: Из-за того, что я приехала в Казань первый раз, только когда мы делали спектакль, часть с воспоминаниями всегда сильно впечатляла меня на показах. Оказывалось, что место, где я несколько раз гуляла, совсем недавно было совершенно другим.
Почему спектакль появился именно сейчас?
Н. Б.: В России сейчас много историй с партисипаторностью: в театрах, музеях делают подобные проекты. В других сферах тоже это есть: например, партисипативные бюджеты. Человек может подать в свой муниципалитет проект и сделать, допустим, спортивную площадку. Люди постепенно начинают в это включаться, понимать, что без личного участия ничего не поменяется. Поскольку есть интернет, где все могут высказаться, быстро стать популярными и обрести аудиторию, мир становится всё более горизонтальным. Меняется структура общества, и навык взаимодействия становится всё нужнее.