Михаил Полубоярцев

«Великий Гэтсби», Музыкальный театр, Новосибирск

О герое и смыслах

Расскажите о первых чувствах после назначения на роль Тома Бьюкенена.

Я всегда трепетно отношусь к распределению ролей, эмоции в такие моменты зашкаливают. Конечно, было больше радости. Но в то же время это страх, потому что любая большая роль подразумевает определённый груз ответственности. 

Том Бьюкенен сочетает в себе множество черт. Он харизматичен и энергичен, но в тоже время жесток и груб. Чего больше именно в вашем герое?

В моем персонаже эти качества сочетаются равномерно. Не могу сказать, что не сопереживаю ему как человек. Сложность в том, что мне приходилось искать черты жестокости внутри себя. Если в первом акте нужно сыграть разгильдяя и повесу, жизнерадостного человека, то второй акт – полная противоположность. 

Можно ли назвать Тома заложником своей эпохи?

Скорее не эпохи, а общества. Ведь Том – человек, который вырос в окружении больших денег, не знал с детства никакой нужды, имел определенный статус и привык к роскоши с рождения. Всё, что он имел, досталось ему, по сути, по наследству. Но при этом он не глупый человек или мажор, который бессмысленно распоряжается своим состоянием. В старости он не останется у разбитого корыта и не будет сидеть на улице в ожидании подаяния.

В бродвейских мюзиклах с ежедневным прокатом у артистов фактически нет актерской свободы. Однако Новосибирский музыкальный театр придерживается репертуарной политики. Были ли за время проката спектакля импровизации, которые впоследствии закрепились, и какова в целом импровизационная свобода, как на репетициях, так и во время спектаклей?

Изначально режиссер поставил спектакль так, что особого импровизационного полета у артистов было не слишком много. Около 20% от всего материала — наша актерская свобода. Мюзикл был чётко поставлен и отрепетирован, и в этом есть своя прелесть. Режиссера Наталью Индейкину я могу сравнить с Гали Абайдуловым – это первый режиссёр в Новосибирском музыкальном театре, с которым я работал над ролью Хомы в мюзикле «Вий». Конкретно по форме роли и по форме спектакля образы в «Вие» и «Великом Гэтсби» у меня не меняются. Я стараюсь тянуть ту самую нить, которую задал режиссёр в постановочный период.

Наталья Индейкина произвела колоссальную работу по разбору персонажей, их психологии. За все время моей работы в музыкальном театре это первый режиссёр, с которым начальному этапу читки уделили фактически две недели – это огромный срок! Также главным требованием на репетициях было надевать соответствующие для персонажей костюмы – обязательными были пиджак и брюки, чтобы привыкать к образу и держать осанку. 

Видели ли вы в роли Тома вашего коллегу, Романа Ромашова? Чем отличаются ваши герои?

Больше всего Романа в роли я видел во время постановочного процесса и поочередных прогонов спектакля. Безусловно, мы друг другу что-то подсказывали. Когда у постановки существует два состава артистов, всегда получаются немного разные спектакли, потому что у каждого актёра своя психофизика и жизненный опыт. Мой персонаж, наверное, во втором акте более жёсткий и жестокий. Первая сольная ария Тома во втором акте – это поднятие руки на девушку, пощечины… Искать отрицательные эмоции внутри себя для подобных сцен было крайне тяжело, так как мое окружение знает меня как улыбчивого и доброжелательного человека. 

Есть ли в этой истории Фицджеральда место для настоящих любви и дружбы?

Вопрос сложный, потому что все зависит от мироощущения и миропонимания каждого человека, который обращается к этому произведению. Это скорее нужно оставить на усмотрение зрителей или читателей. Тут возможен любой вариант. Кто-то может найти настоящую любовь в Гэтсби, кто-то найдет возможно приобретенное, но настоящее чувство у Дейзи, потому что она всё равно остаётся с Томом. Кто-то может найти любовь в Томе именно в тот момент, когда погибает Миртл. Вопрос всё равно остается на суд зрителям.

Почему спектакль должен быть поставлен сегодня? В чём актуальность «Великого Гэтсби»?

Думаю, этот материал будет актуален абсолютно всегда, потому что здесь непосредственно сталкиваются сливки общества и люди со средним и небольшим достатком. Испокон веков так завелось, что есть разные материально обеспеченные люди. В то же время в «Великом Гэтсби» эта тема не становится ведущей, потому что любовные интересы к одной и той же девушке у Тома и Гэтсби затмевают вопрос денег. 

О первоисточниках

Каково ваше отношение к первоисточнику, роману Фицджеральда, и был ли этот роман ранее в списке желанных интерпретаций на сцене?

Первое мое знакомство с «Великим Гэтсби» было по фильму с Леонардо ДиКаприо, книга прочитал позже. Когда смотрел фильм, чего греха таить [улыбается — прим. ред.], я хотел сыграть самого Джея Гэтсби. Но после прочтения книги понял, что хотел бы сыграть уже Тома. Его персонаж развивается кардинально противоположно Гэтсби. К тому же всегда интереснее играть героя, который в финале приходит к другому мироощущению.

Впервые мюзикл «Великий Гэтсби» поставила тоже Наталья Индейкина в санкт-петербургском театре «Мюзик-Холл» несколько лет назад. Видели ли вы эту версию? Чем ваш спектакль отличается от интерпретации «Мюзик-Холла»?

Я видел отрывки в записи – начало, финал и большинство сцен с моим персонажем. Санкт-петербургская постановка более тёмная по сценографическому решению, там на первый план выходят актёры и их игра. Наш художник, Елена Вершинина, постаралась максимально высветлить декорации и костюмы. Здесь сама картинка мне нравится больше. Но общая канва обоих спектаклей, на мой взгляд, больше о самом Томе.

О музыке

Чем вам как исполнителю интересна партитура Владимира Баскина?

У Владимира Моисеевича немало постановок идут и шли в нашем театре — «Одиссея капитана Блада», «Алиса в стране чудес», «Сирано де Бержерак». С его творчеством я знаком уже не понаслышке. Его музыка всегда разнообразна, и он точно умеет попадать в каждый образ. Местами у него бывают очень сложные музыкальные обороты и ходы, что подразумевает наличие твоей технической базы преимущественно как вокалиста, а не как актёра. В этом своя прелесть, потому что постоянно пользоваться одними и теми же выразительными средствами начинает наскучивать и тебе и зрителю. Как говорится, спасибо, маэстро! [улыбается — прим. ред.]

Какие номера в мюзикле привлекают вас больше всего?

Многие композиции «Великого Гэтсби» запоминаются. Для меня особенно важна первая ария Тома. Также сложный технически номер – это «Авария». Здесь отрывки реплик персонажей, хор и массовость звучания в купе с аранжировкой создают очень интересную и оригинальную в плане восприятия структуру номера. Ты можешь не всегда понять, откуда и с какой стороны сейчас «прилетело», кто спел… Но постепенно начинаешь улавливать эту нить, проводишь параллели с жизнью – если происходит какое-то событие, то постоянно отовсюду поступают какие-то новости и звуки. Этот номер – своеобразные флешбэки в ситуации, периодически происходящие на улицах городов, где ты являешься участником или свидетелем. Здесь сложны интонации и последовательность реплик. Поэтому, когда мы исполнили этот номер чисто и без остановок на репетиции, то все выдохнули и кайфанули.