В мире высоких скоростей, мы вынуждены постоянно пребывать в движении и потоке, чтобы успевать. Поскольку темп современной жизни продолжает расти, то человеку в современном мире сегодня надо уметь делать быстро все, и под этим влиянием повсеместного ускорения намечается деление общества, на тех, кто успевает, и кто нет. А тут получилось так, что в 2020 году мы были вынуждены остановиться и оглянуться назад. И у нас возникла потребность отразить человеческую жизнь во время глобализации и ускорении мира, где человек — лишь маленький винтик одной большой мясорубки.

Сразу ли вы пришли к конечной концепции – песок и каталка, или были другие идеи? Почему остановились именно на ней? Действие идёт против часовой стрелки — вкладывается ли в это какой-то особый смысл?

А.: Сразу, как нам показалось, она наиболее точно отражает нашу идею. А движение против часовой стрелки — это скорее наши ощущения, мы совершенно безоговорочно пошли в ходе подготовки в этом направлении, и это было зафиксировано.

Родион: Мы сейчас вообще думаем, что человечество необучаемо — все встают на одни и те же грабли, забывая, стирая прошлый опыт.

А.: Чуть позже возникла идея пробуждения и засыпания. Мы думали сделать два отдельных проекта, а потом решили их соединить. Это с разных сторон раскрывает тему тщетности бытия и бесконечности движения. Пьеса была вторым этапом создания проекта. Премьера у нас проходила на открытом воздухе в городе Иннополис, это было летом.

Сколько времени заняло воплощение проекта – от задумки до реализации?

Р.: Задумка вынашивалась около года, а сама реализация заняла примерно месяц. Сложность была в том, чтобы наиболее точно, с помощью простого механизма отразить реальную действительность и воплотить идею.

Сразу ли вы закладывали смыслы или они появились в процессе?

Р.: На самом деле мы стараемся не объяснять и не конкретизировать. Это сразу нас вгоняет в узкие рамки и ограничивает восприятие.

А.: В процессе создания мы всегда отсекаем лишнее. Я сейчас вспомнила момент создания пьесы. Первым вариантом было тезисное описание распорядка дня человека. Потом мы начали отметать лишнее, сокращать. И остались только эти два действия — проснулся и заснул — наиболее наполненные смыслом, два ярких события в жизни человека.

Можно ли в перформансе увидеть что-то, помимо идеи «бесконечности и непостоянства мира»? Например, отношения между мужчиной и женщиной и их роли в мире?

А.: Да конечно, идея непостоянства и бесконечности — лишь отправная точка погружения в тему, каждый волен интерпретировать по-своему. Равно как мы переживаем множество состояний и эмоций во время прохождения перформанса, так и зритель волен создавать собственные трактовки.

В течение перформанса зритель слышит данные о подъёме и отходу ко сну множества людей. Эти данные вымышлены или реальны?

А.: Отчасти вымышлены, отчасти реальны. Сначала мы отталкивались от данных реальных людей. В течении года мы опрашивали людей, и на этой основе начали создавать пьесу. И в ходе создания, когда мы фиксировали документальные данные пробуждения и засыпания людей разных профессий и возрастов, я услышала чёткий ритм, и это вдохновило на создание партитуры, где рифма и ритм слов создавали бы одну цельную музыкальную композицию. Так возникла художественная составляющая этой пьесы.

Спектакль длится 16 часов 27 минут. Это световой день? Но ведь сейчас световой день меньше.

А.: Премьера перформанса состоялась 25 июля 2021 в Иннополисе. Продолжительность светового дня премьеры, 16 часов 27 минут, стала точкой фиксации его постоянной длительности.

Подготовка и участие в перформансе

Каково это: проводить на площадке более 16 часов? Как получается справляться с физическими потребностями? Ведь это очень не просто.

А.: Медитация часто воспринимается как отдых, а у нас это, скорее, ретрит через тяжелое физическое изнурение. На самом деле, когда мы ходим, то испытываем множество состояний. Слова теряют смысл от постоянного повторения, ведь Аскар читает их без перерыва. Скрип катков; тело, которое начинает сначала просто болеть, потом болеть невыносимо. Первый показ был на природе — и там были и ветер, и холод на рассвете, и солнцепёк днём. Когда становится совсем невыносимо и добавляются внешние факторы, нервная система адаптируется и отключается. Сознание куда-то уходит. Это похоже на сон, бессознательное, гипнотическое состояние. Честно, это физическое и моральное изнурение. Как удаётся справляться? Всё время ставить себе какие-то маленькие задачи.

Аскар: Происходит какое-то смирение. Слова теряют смысл. Это просто какие-то звуки, которые ты произносишь. Ты входишь в какое-то состояние гипноза. Организм привыкает и переходит на какой-то другой режим существования.

А что по поводу мыслей? Думаете ли вы все 16 часов о перформансе или позволяете себе отвлечься? Как помогаете себе выдержать показ? Можно ли рассматривать это как медитацию в каком-то смысле?

А.: Первое время мы стараемся увлечь себя выполнением каких-то элементарно простых задачам, потом же в ходе перформанса, когда физическая боль становится невыносимой, задача одна — преодолевать боль, не чувствовать её, дойти до конца…

Р.: Тут даже есть такой момент, что через какое-то время в перформансе мы начинаем слышать друг друга. Не звуки, а чувства и мысли. Может, нам, конечно, кажется, но такие ощущения есть. Ты познаешь себя, но другого. Того, которого ты в обычной, комфортной жизни никогда бы не чувствовал. И мне кажется, что нам всем нужно научиться чувствовать, слышать друг друга.

Есть ли какая-то подготовка к показам? Как физически, так и морально?

Р.: Нет. И потом ведь люди живут так каждый день. Конечно, физически не так сложно, но всё же. Так что мы никак не готовимся. Если только всегда стараемся как следует выспаться перед показом. Но пока ни разу это не удавалось, ведь мы сами разгружаем песок и занимаемся монтировкой декораций. Это будет третий и последний показ, и в этот раз нам несколько усложнили задачу, когда привезли песок с примесью камней. Теперь придётся ещё и вычищать песок. Фактически перформанс начнётся на день раньше с тяжелого физического труда всей нашей команды.

А.: Как бы морально ты не готовился, не знаешь наверняка – пройдёшь ли сегодня, какие новые мешающие факторы возникнут. Мы поняли для себя, что это проверка силы воли, которая вырабатывается в течение жизни. Каждый раз, когда мы делаем перформанс «Overtime», это экспериментальный вызов. Ты не знаешь — пройдёшь или не пройдёшь. Не знаешь, чем это закончится. Хотелось бы знать, как можно к этому подготовиться, но мы не знаем.

Р.: У нас есть такой сговор: если кто-то из нас почувствует, что не готов продолжать, то он закончит свой перформанс, а остальные — продолжат.

А кроме этого сговора, есть ли ещё возможность для какой-то импровизации в показах?

Р.: У нас есть чёткая структура, жёсткие рамки. У каждого есть определенная задача, и он должен её выполнять.

А.: На самом деле жёсткие рамки — часть идеи. Возвращаясь к теме самого перформанса: человек — это элемент, и он вынужден находиться в жёсткой структуре. И если говорить о психологическом аспекте, нужно в этих рамках найти своё место. Это очень давит – само осознание, что ты должен делать что-то конкретное и не можешь делать, то что не входит в регламент.

В одном из интервью вы говорили, что перформанс — это в первую очередь эксперимент над вами. После прошедших показов — как вы считаете, каковы результаты эксперимента?

Р.: Это невыносимо.

А.: Но оказалось, что возможно. На самом деле, в первый показ мы даже не думали, возможно ли это физически.

Но в ходе этого физического и, наверное, даже психологического эксперимента, мы поняли, что возможно всё. Сам мозг даёт какие-то запреты, а тело… Когда мы ходим, появляется какой-то разговор с телом. Ты договариваешься, чтобы оно тебя не подвело.

Перформанс был показан уже несколько раз. Отличаются ли показы по ощущениям друг от друга?

А: Сами показы отличались препятствующими внешними факторами.

К примеру, наваливались погодные условия, к которым приходилось адаптироваться. На втором показе в крытом помещении Экстрим-парка Урам, например, не включили отопление. Помимо жестко поставленных нами условий в рамках самого перформанса, наложился ещё один мешающий фактор — холод. Иногда температура воздуха достигала 3-4 градусов, зрители сидели в куртках и шапках. Как будет проходить третий показ, не знаем. Если говорить об ощущениях, то легче со вторым показом не стало. Даже наоборот. Если первый раз мы не знали, что предстоит, то на второй и третий уже знаешь. И сейчас сильнее сомневаешься: пройдёшь ли, уже зная этот путь.

Р.: В первый раз незнание скрашивает. Страшновато, но есть азарт. А сейчас уже знаешь, что предстоит пережить.

Тема перформанса

Вы говорили, что цель перформанса — обратить внимание людей на переработку. Расскажите, пожалуйста, об этом подробнее. Как вы считаете, что именно в перформансе может заставить людей задуматься об этом?

А.: Мне кажется, для каждого по-разному, в каждого попадает своё. В кого-то больше попадает пьеса, что жизнь состоит из простых действий, в кого-то — этот бесконечный круг, психологическое изнурение, а кто-то абсолютно не понимает и не согласен с происходящим…

Р.: Что касается мнения о том, что искусство может чему-то научить… да ничему оно не может научить. Только отразить.

Почему вы считаете этот перформанс должен быть поставлен сейчас?

Р.: Мы правда считаем, что все друг с другом соединены. И если ты о чём-то подумал, то на другом конце земли эта идея воплотиться. Мы лишь проводники этой идеи. Если перформанс возник сейчас, значит, он должен был возникнуть. Как говорится, любое произведение должно пройти испытание временем. Мы создали этот перформанс в 2021 году, и сейчас он обрастает новыми смыслами.