Расскажите, пожалуйста, как произошла ваша встреча с этим текстом? Знаю, что вы не первый раз работаете с текстами Вырыпаева. Вы участвовали в фильме «Танец Дели». Как началась ваша работа с Виктором Анатольевичем?
Дело в том, что я давно знаком не только с Вырыпаевым, с автором пьесы, но и с Виктором Рыжаковым, потому что мы выпускали спектакль «Пять вечеров» в Театре Фоменко, это было правда уже десять лет назад. У нас было желание поработать ещё, и когда возник этот проект, Виктор Анатольевич собрал вокруг себя команду, с которой он, в основном, уже работал. Ему был дан такой карт-бланш Театром Наций, он сам выбирал себе труппу.
Мы все познакомились с этим текстом до того, как мы начали репетировать. Я прочитал его, уже не помню, в конце сезона что ли прошлого. Вообще это был такой необычный процесс, потому что мы собрались все вместе раза два, наверное, прочитали пьесу и потом репетировали каждый по отдельности с режиссёром, то есть это были индивидуальные репетиции. И потом уже за две недели до премьеры мы все собрались все вместе, и это была уже такая встреча, когда мы были уже подготовлены.
А как происходило распределение ролей? Просто у разных режиссёров разный метод. Я знаю, например, что Бутусов сначала собирается с актёрами, которые хотят с ним работать, они читают текст, и уже в процессе репетиции вырисовываются роли. А у кого-то другой метод, кто-то назначает сразу.
Ну да, я знаю, что у Бутусова так происходит, и у него даже иногда и пьеса меняется, когда он репетирует свои спектакли. В данной ситуации так было невозможно делать, потому что объём текста в каждой роли предполагал, что надо было достаточно серьёзно к этому готовиться и заранее.
То есть вас уже изначально Виктора Анатольевич пригласил под конкретную роль Даниеля Кристенсена?
Нет. Сначала мы все вместе собрались, и почитали, Виктор Анатольевич как-то пытался вот все это распределить. Были у него какие-то сомнения, мучения, но в результате он разложил все на артистов. И он спрашивал у каждого, готов ли он, хочет ли он это попробовать, и тогда уже с его согласия он распределял роли.
Ага, это еще интереснее. А тогда вопрос к вам, вы изначально, может быть, какую-то другую роль хотели?
На самом деле Виктор Анатольевич мне дал карт-бланш такой, можно было выбрать любую роль перед тем, как мы начали работать. Я немножко даже растерялся, у меня не было предпочтения. И сказал, что я готов участвовать в любой роли. И когда он мне предложил Даниэля Кристенсена, я понимал, что скорее всего вот это на меня ложится. И я согласился.
Скажите, какое ваше личное отношение к той позиции, которую высказывает ваш герой?
Дело в том, что текст вырыпаеский написан так провокативно, что ты с любым персонажем, который появляется в пьесе, внутренне соглашаешься. А потом выходит другой…
… и ты начинаешь соглашаться уже с ним.
Ну да. Но мы говорили с режиссёром, что это один человек, это единый текст, просто разбросанный на большое количество персонажей. Поэтому те сомнения и отрицания, и согласие в каждом присутствуют и естественны. Ну тут сложность была в том, что я задаю вот этот вот дискурс, эту форму. Всегда сложно, чтобы зритель вошёл в текст вырыпаевский. А так он говорит очень бытовые, примитивные вещи. Конечно, с ним соглашаешься, никаких противоречий с моим личным ощущением нет.
А что было самое сложно для вас в этом роли? Помимо большого объема текста, который надо выучить.
Мы искали характер, это была важная задача, поставленная режиссёром. Ты должен взять какую-то маску, какой-то характер, и из него выходить уже в какое-то личное своё отношение, как человека. Но всё-таки характер должен присутствовать. И вот мы придумывали, на кого этот человек похож, в результате нашли этого персонажа вместе с режиссёром.
Спектакль «Иранская конференция» идёт достаточно часто, и в нём несколько составов на каждую роль, и значит у артистов есть уникальная возможность посмотреть не свой состав, спектакль со стороны. Видели ли вы когда-нибудь его из зрительного зала как зритель?
Да, это был первый же спектакль, когда у меня появился второй состав. Потому что я один, кто выпускал этот спектакль в единственном составе и играл все премьерные спектакли, все прогоны. И только через пару месяцев у меня появился второй состав, Дима Лысенков. И я, чтобы его поддержать и мне самому было интересно, я спектакль посмотрел. Впервые тогда, в отличие от всех остальных, потому что все на репетициях имели эту возможность.
Открылось ли для вас что-то новое?
Несомненно, я смотрел его уже под другим углом, потому что когда ты находишься на сцене, ты воспринимаешь спектакль совершенно по-другому. А тут я подмечал и недочеты и видел, где зрительское внимание падает. И где меня это увлекает больше, а где меньше. Я старался отключиться, совсем по-другому тогда себя чувствуешь. Но из зала было тяжелее, я очень переживал за своих партнеров. Это было совсем другое впечатление.