Катя, большое спасибо, что нашли время и согласились на беседу! Опера «Свадьба Фигаро» будет показана в Музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко. Мне кажется, для вас этот театр должен быть особенным. Вы учились у Александра Тителя, здесь дебютировали и стали солисткой. Вы чувствуете особую связь с этими стенами?
Да, безусловно. В МАМТ я со студенчества, с 19 лет. Здесь произошли мои самые глубокие изменения как личности и как артистки. В этом большая заслуга моего учителя, Александра Борисовича, который открыл мне дорогу в профессию, заметил меня и дал шанс. Мне предстоит ещё большой профессиональный путь и как артистка я стараюсь расти и развиваться каждый день, для меня это необходимо, ведь без совершенствования и работы над собой артист перестает быть интересным. И конечно же, чувствую большую ответственность и волнение перед исполнением Керубино на сцене МАМТ.
О работе над «Фигаро»
Будет ли отличаться ваше исполнение в МАМТ от спектаклей в Воронеже? Многие вокалисты «сыпятся» на особенностях зала.
Отличия в звучании, конечно же, будут. В МАМТ особая акустика, нужно работать и настраиваться на партию иначе. Феликс Павлович [Коробов, дирижёр и музыкальный руководитель спектакля — прим. ред.] добивается определённого звучания и нюансировки как у солистов, так и у оркестра, поэтому впереди нас ещё ждёт большая работа.
Вы можете рассказать о каких-нибудь особенностях работы Михаила Бычкова [режиссёра «Свадьбы» — прим. ред.] и Феликса Коробова? Что для них приоритетно в работе с вокалистами?
Работать с Феликсом Павловичем — большое удовольствие. Он профессионал высокого класса, умеет увлечь и заинтересовать артиста. Знаете, есть дирижёры, которые заставляют иначе смотреть на музыку. Именно на сам музыкальный материал. Феликс Павлович не просто работает с вокалистами — здесь пауза, здесь лига… Он говорит об образе, я имею в виду и артистический, и музыкальный образ. И вы делаете его вместе. С Михаилом Бычковым мы больше работали над проживанием истории персонажа, обсуждали драматургию. Он направляет, дает «багаж» для роли, с которым ты выходишь на сцену и уже что-то пробуешь. В то же время он дает свободу, что очень важно.
Есть мнение, что Керубино для Моцарта автобиографичный персонаж. А какой Керубино для вас?
Принято считать, что это тринадцатилетний мальчик, который волочится за каждой юбкой. Для меня это, в принципе, самая примитивная трактовка Керубино. И не очень здоровая вещь. Когда мальчик-подросток пылает чувствами к каждой даме старше себя… в этом читается психологический подвох. Хотя многое зависит и от постановки. У нас действие происходит между Первой и Второй мировой войной. В этой версии важны любовь и смерть. Война — это смерть, а любовь — короткий период, в который персонажи могут чувствовать жизнь в полной силе. Керубино не просто развивает в себе какое-то эротическое чувство. Это юноша, который стремится здесь и сейчас полюбить. Он хочет быть услышанным и увиденным и наслаждаться жизнью в этот момент, не упуская ни секунды.
О мужских партиях и привычках
Ваш Керубино выглядит как маленький мальчик, а не переодетая девочка. У вас есть интересная деталь в образе — распределение веса на ноги, это выглядит очень по-мужски. Чья это была идея? Работали ли вы отдельно с пластикой?
Не хочется хвалить себя, но это мои придумки. Сыграть мужчину — интересная творческая задача, трудная. Мне близки «брючные» партии, можно экспериментировать, искать разные краски, изучать мужскую психофизику. Для меня это увлекательнее, чем играть героиню.
Я смотрела много постановок «Фигаро» и мне очень запомнился юноша-Керубино у Кейт Линдси [меццо-сопрано, известная партиями-травести — прим. ред.]. Она прекрасная певица и очень талантливый человек. Также я многое подчерпнула и у своих коллег-мужчин, у своих друзей. Ведь профессия актёра связана с умением наблюдать. Я ещё в ГИТИСе привыкла подсматривать за людьми в метро и искать детали, которые могу перенять и применить в своих ролях. Краду так какие-то чужие привычки (смеётся).
Керубино в вашем исполнении довольно сильно отличается от привычного образа, с ним связана жёсткая милитаристская линия. Выдержать это не так-то просто. Не страшно ли вживаться в такого персонажа?
Нет. Дело в том, что период между Первой и Второй мировой — время напряженное. И драматургия музыки помогает ощутить это. Принято считать, что «Свадьба Фигаро» — комедия положений, что это здорово, легко и весело. Но на самом деле, если углубиться в сюжет, мы поймём, что это далеко не комедия и история далеко не смешная. Если воспринимать «Свадьбу» как серьёзное драматическое произведение, можно драматически наполнить себя, в том числе и через военную тему. Эта тема очень живая и для театра, и для России… проблем не возникало, потому что я переживала вместе с остальными участниками этого спектакля.
Ваш репертуар обширен — Ромео, Орфей, Марлен Дитрих. Какой лирический герой вам ближе всего по духу?
Больше всего мне близок Ромео [в опере Винченцо Беллини «Капулетти и Монтекки» — прим. ред.]. Это великая музыка и очень сложная роль, как музыкально, так и актёрски. Мне нравится драматическое наполнение персонажа. Для меня это взросление героя и проживание всех граней жизни за короткий срок. Это не мальчик, который влюбился и решил сгоряча умереть. Нет. Это психологически взрослый и смелый герой, совершенно лишенный трусости. Свободный душой человек, который может совершить безумные поступки, не боясь последствий.
Работа над каким героем вам давалась сложнее всего?
Перикола в Большом театре. Опять же, принято считать, что Оффенбах — это весело и задорно. Я очень серьёзно готовилась к этой партии, Филипп Григорьян [режиссёр спектакля — прим. ред.] вытаскивал из меня совсем не свойственные вещи. Я совсем не похожа на уличную девчонку, в моём характере нет жесткости, дерзости. Мы исходили из моего типажа и искали новые приёмы, чтобы вытащить то, что нужно для персонажа. Я в процессе и плакала, и страдала, и безмерно счастлива, что всё итоге получилось. Теперь с удовольствием стремлюсь сыграть Периколу снова.
Почему спектакль «Свадьба Фигаро» должен быть поставлен именно сейчас?
Потому что ни смерти, ни любви избежать невозможно.