Дор, я знаю, ты выступал в Москве со своим соло «I choose you» на фестивале Context. Diana Vishneva, потом вы с Дариушем показывали дуэт «Into me, see» в Еврейском музее. Ещё вы сделали трио «Wood rabbit» с Владимиром Варнавой и показали в Питере. Теперь вы впервые поработали с русской танцевальной труппой «Провинциальные танцы». Как проходила работа?
Дариуш: Это был захватывающий челлендж. Было много неожиданных и удививших нас моментов. Я получал удовольствие от процесса, поскольку я, с моим польским бэкграундом, находил общие моменты в работе с труппой. Есть что-то похожее в понимании искусства, движения с польскими танцовщиками.
Дор: «Провинциальные танцы» – репертуарная компания, параллельно с нами у них ещё были репетиции и показы. И ребята невероятно трудились в процессе работы над постановкой. Было очень интенсивно и компактно по времени. Физически это большая нагрузка, мы многое давали из своей техники. Две недели мы работали с ними, потом ещё пару дней репетировали перед постановкой. Они все старались полностью окунуться в процесс. Мы приносили им печенье и фрукты, чтобы была энергия заниматься с нами. Мы их очень изнуряли.
Было ли им сложно освоить вашу танцевальную лексику?
Дор: Да. Артисты очень техничные и у них много опыта и много работ с различными хореографами за год. Мы много работали на полу, это было несколько сложно для них. Мы приехали как раз к концу сезона, и танцовщики были уже немного уставшие. Но нашу лексику везде не сразу осваивают, поскольку мы используем множество техник и дисциплин. Она требует очень большой самоотдачи. Хореография может быть виртуозной или очень простой, но мы требуем сильного личностного вовлечения. Чтобы это не выглядело как спорт.
Дариуш: Виртуозность важна, но вместе с артистизмом. И это уже внутренняя работа. Мы с Дором и исполнители – партнёры во время работы над постановкой. Мы ждём от них ответственности за процесс, а не только выполнения того, что им говорят делать. Они могут искать решения, музыкальность, предлагать своё. И это наш способ работы, сейчас многие так поступают. Сегодня мало осталось такого: «ты танцовщик, слушай и делай, что тебе говорят».
Было ли артистам комфортно так работать или они были удивлены?
Дор: Я думаю, они были немного удивлены, поскольку привыкли к другому процессу. Но скорее они были удивлены нашему напору: как работать в студии, как работать с телом, с музыкой, с идеей, с воображением. Мы хотим, чтобы они оставались счастливыми и здоровыми, могли потом выступать на сцене. Я понял, что они были удивлены, что мы дали много свободы выражать себя, привносить индивидуальность. Иногда мы показывали, что делать, но иногда мы просто падали и смеялись над ними. Мы учили их падать в студии и аплодировать. Иногда на наших мастер-классах кто-то падает на пол и хлопает. Потому что очень важно давать людям понимать свои ограничения, и если они их не осознают, то они остаются в коробке, особенно это касается движений. В конце мы хотим видеть свободу.
Дариуш: Мне кажется, в процессе нашей совместной работы у них это получилось. Если у танцовщиков были вопросы, они их задавали. Они очень поддерживали друг друга. Это очень сильная сплоченная компания. И мы видели, как постановка выросла со временем, как они поработали над ней.
Про технику понятно, а как обстоят дела с артистизмом? Было ли легко артистам играть на сцене то, что вы их просили?
Дор: Мы не хотели, чтобы ребята показывали какие-то придуманные чувства на сцене, мы хотели, чтобы они были самими собой. И для нас этого достаточно. Потому что личность – уже очень многое в постановке. Нам важно, чтобы хореография помогала показывать самого человека. У них есть большой опыт, техника. И важно, как это используется каждый раз, когда приходит новый хореограф. Мне кажется, у компании получается это учитывать.
Постановка «Сердце на его рукаве» о боли. Как вы выбрали эту тему?
Дариуш: Важно отметить, что это не только боль от любви. На эту тему нас вдохновило высказывание Джима Моррисона: «Любовь причиняет боль. Людей учат, что боль зла и опасна. Как они могут иметь дело с любовью, если они боятся чувствовать? Люди пытаются скрыть свою боль. Но они не правы. Боль – это чувство. Вы должны отстаивать право чувствовать свою боль». Но мы не хотели показывать боль физически, и даже изображать эмоциональную боль.
Дор: Мы не разъясняли танцовщикам, какой род боли мы хотим взять для темы. Или что именно нужно изображать. Мы создавали композиционные отношения между танцовщиками на сцене. В какие-то моменты постановки им нужно просто сесть и наблюдать за коллегами. Мы хотели показать мотив боли, а не её репрезентацию.
Как вы вместе работали над хореографией и как выбирали музыку?
Дор: Иногда какая-то композиция очень подходит к теме и ты хочешь ее оживить.
Дариуш: По поводу хореографии – мы приходим в студию с каким-то готовым материалом, набором движений, который мы будем использовать. Но также мы просим танцовщиков импровизировать, создавать короткие зарисовки.
Дор: Мы даём им много заданий. Они могут быть игровыми, или очень серьёзными. Артисты импровизируют, мы записываем процесс на видео и что-то берём для постановки.
Ваши постановки часто создаются на классическую музыку и затрагивают темы человеческих переживаний. Вы не берёте актуальные проблемы, или что-то политическое. Поэтому один критик назвал вас творцами в стиле романтизма. Как вы сами себя оцениваете?
Дариуш: Да, возможно так и есть. Директор польского Института музыки и танца как-то раз подошел к нам после показа и сказал то же самое. Возможно, потому что наши постановки очень человечные. Мы всегда хотим говорить про личность, что происходит с людьми, когда они встречаются, танцуют вместе или в одиночку.
Дор: Я помню наш паблик-ток в Еврейском музее. Один из спикеров, философ Роджер Смит, сказал: мы сегодня видели постановку двух человек, один из Израиля, другой из Польши, которые живут в Берлине, выступают в Москве, в Еврейском музее. Этот контекст уже несёт в себе столько социального и политического. Это такое мощное послание, что для меня оно даже сильнее, чем постановка о мировых проблемах. Это хорошо, когда люди высказываются, делают постановки, пишут о сложностях. Но для нас политическое высказывание – то, как мы работаем вместе. Идея нашей компании Human fields как раз основана на этом – мы хотим создавать коллаборации с людьми разных национальностей, культур.
Как театр отреагировал на тему, выбранную для постановки? Был ли выбор темы символичным для России?
Дор: Им очень понравилось.
Дариуш: Мне кажется, тема боли в принципе близка жителям Восточной Европы. В России тоже много боли, она отражена в культуре и искусстве. Особенно в литературе, например, у Достоевского. Мы хотели поговорить о том, что можно себе позволить показывать боль и выпускать наружу. «Сердце на его рукаве» – английская идиома, которая переводится на русский как «выставлять свои чувства напоказ», эмоционально обнажаться, показывать свою боль.
Дор: Мне кажется, наши культуры, русская, польская и даже израильская, выросли из боли. И, к сожалению, это нас объединяет. Во многих культурах идея боли объединяет.