У вас в спектакле есть песни, которых не было в мультфильме. Откуда они?
У Максима Дунаевского есть мюзикл, куда вошли песни из мультфильма и дописанные новые. Мы не все их взяли, от одного номера вообще отказались – ему не подпоёшь, а для семейного спектакля важно, на мой взгляд, чтобы был отклик, чтобы зрителю хотелось прям подпеть. В идеале это должны быть номера, которые останутся в голове, спектакль должен продолжаться, когда ты уже вышел из зала.
Расскажите про семейную историю: старшее поколение эти песни знает наизусть, а современные дети вообще знакомы с мультиком?
Знакомы, потому что родители всегда стараются передать детям то, что их самих когда-то радовало. Правда, детей это не всегда радует, поскольку поколение другое. И с продюсерской точки зрения выбор этого материала на том и базируется, что он объединяет поколения. Для взрослых это элемент ностальгии, а для детей, даже если они не знают сказку, во-первых, это шоу, а во-вторых, узнавание материала. Почему и важно, чтобы музыкальные номера были хитовые – тогда отклик будет, даже если ребенок не знаком с мультиком.
Для вас в этом спектакле важна тема полётов: актёры прыгают на батуте, утку запускают в свободный полёт, корабль взлетает в конце.
Есть два пути прочтения этого сюжета. Первый – что отсюда надо валить. Сесть на корабль и куда-то улететь, куда – никто не знает, главное – отсюда. Я всё-таки ставил не про это, я взял лирическую тему, что любовь – это полёт, мечта – это полёт, поэтому мы с художником Еленой Сорочайкиной и шли через тему полёта. Взяли за основу для фантазирования эпоху первых воздухоплавателей, когда то, что человек может летать, было открытием, сказка стала явью. Мы и в костюмах пытались это отразить – у нас Бабки-Ёжки первые воздухоплавательницы. И поскольку начало этой эпохи пришлось на арт-деко, мы взяли его за основной стиль.
Насколько я знаю, фойе Театра-Театра перед спектаклем как-то по-особенному оформляется.
Да, там всё, что мы смогли собрать связанного с воздухоплаванием: самолет стоит, в который можно сесть – настоящий маленький спортивный самолёт. И качели, и книжки, игры настольные с персонажами спектакля. В Москву всё это, правда, не прилетит.
Это уже не первая ваша постановка музыкального спектакля для детей на Большой сцене Театра-Театра, когда-то вы там ставили «Бременских музыкантов».
Продюсерский заход в «Летучем корабле» такой же, как в «Бременских музыкантах» – когда берётся знакомая взрослым история. Когда мы работали над материалом с музыкальным руководителем Татьяной Виноградовой, то придумывали совершенно новый подход абсолютно для каждого номера в плане аранжировки. Но вот в кульминации – песня должна звучать, как в мультике. Это создает впечатление, что вроде ты смотришь новое прочтение, а на выходе срабатывает ностальгия, что это тот самый «Летучий корабль», который любим с детства.
А в самой истории было важно новое прочтение?
У меня классическая сказка, сам по себе сюжет не изменился – архетипическая сюжетная конструкция. У Вани здесь по драматургии прописан классический путь героя: от мальчишки, который по пути обретает большую армию единомышленников, обязательно погибает и воскресает. Ключевой жанр – комедийное лавстори, ромком. И болевые точки здесь не утрированы, они есть, но в первую очередь это сказочные составляющие сюжетной канвы. Там есть намеки и отсылки к современности, но это не главное. Сюжет остался прежним, но появился ироничный подход к нему изнутри: над сюжетными линиями, отношениями, штампами в прочтении героев. И в тексте это есть, и в манере актёрского существования – мы иронизируем над героями прямо на сцене.
У вас тот же прием был в «Байках с Бейкер-стрит», которые привозили на прошлый Детский Weekend.
Да, там это было совсем впрямую. Как режиссёру мне нравится этот ход, я очень не люблю делать вид, что мы не знаем, что мы на сцене. Почти во всех спектаклях у меня актёры знают, что они актеры – и зрители тоже знают это.
А современную литературу для детей у вас не было желания поставить? Или драматургию, я сейчас не говорю про пьесы, которые вы пишете сами.
Если честно, драматургию я сейчас не вижу, хотя читаю ее очень много. У себя в театре «Парафраз» в Глазове для детей я ставлю только свои пьесы – это всё сказочные комедии. Мне очень нравится этот жанр, и, как я понимаю, зрителям тоже.
Это очень интересно, потому что сегодня в театре для детей и подростков скорее тенденция разговора про сложные темы.
У меня на этот счёт есть выстраданное мнение – я занимался театром для подростков и считаю, что им не нужен отдельный театр. Для детей до 12 лет, пока они не вступили в период пубертата, – да. А уже для тинейджеров нет, у них и так куча проблем в жизни, в том числе с изменениями организма. Я считаю, нужно делать взрослые спектакли, на которые можно пускать в том числе подростков, мне кажется, это полезнее. В подростковых спектаклях есть какое-то заигрывание с возрастом, что мы играем в ваши проблемы – мне кажется, эта лукавая штука. У меня в театре в Глазове сейчас нет подростковых спектаклей, хотя были раньше. И я не увидел ни одного спектакля, ни чужого, ни своего, где бы подростки в зале были стопроцентно заинтересованы тем, что происходит на сцене. Многие считают, что с детьми надо говорить на серьезные темы, например, о смерти. Но вопрос, на каком языке говорить – и интересно ли это детям.