Насколько работа художника по костюмам независима от решений художника-постановщика?
Обычно я консультируюсь с художником, дополняю его, а он в свою очередь дополняет меня. А если сценографии нет, то костюмы и становятся оформлением спектакля. С Кирой [Камалидиновой, художником спектакля «О рыбаке и рыбке» — прим. ред.] мы дружим и работаем в тандеме. Так что наши решения созвучны друг другу. Например, в пушкинской «Сказке о рыбаке и рыбке» есть образ рыболовной сети, и в спектакле мы его поддерживаем на всех уровнях: и в сценографии, и в костюмах, и даже в музыке.
Почему был сделан акцент на этот образ?
Хотелось передать философию спокойствия и показать контраст между бедностью героев и роскошной жизнью, о которой мечтает Старуха. Для первого был использован стиль ваби-саби — везде в мире рыбаки одинаково одеваются, легко себе представить. А антиподом ему стали фантазийные мотивы — так возникли отсылки к Билибину и Бенуа, авторам узнаваемых иллюстраций к произведениям Пушкина. Иными словами, был контраст бедного, но естественного с придуманным, рукотворным. Контраст природы с исторической роскошью. Я вообще люблю исторический костюм, часто к нему обращаюсь.
Вы обычно разрабатываете только концепцию костюмов или сами их шьёте?
Для этого спектакля я все костюмы сделала сама. Но тут всего два персонажа, это было несложно. А когда необходимо одеть большее количество персонажей, я даю задачи цехам. Но и сама, конечно, присутствую, слежу за работой.
Это вы создали двуликие маски для слуг Старухи-царицы?
Нет, их придумала Яна, а делала Кира. В этом плане у нас нет строгого разделения ролей. Главное — команда. В театре не бывает такого, что один человек всегда делает стулья и только их. Хорошее произведение — синтез всех идей и способностей. Бывает, я придумываю арт-объекты, а иногда и сценографию. А кто-то может запросто придумать костюм.
Со стороны часто кажется, что подобрать одежду для персонажей не очень сложная задача. Но едва ли всё так просто. Расскажите, на что должен обращать внимание художник по костюмам и с какими неочевидными сложностями вы сталкиваетесь в работе?
Подбор одежды зависит от сюжета. Либо от атмосферы, которую хотят создать режиссёр и художник-постановщик. То есть тема, характер и настроение заданы изначально, и именно они определяют выбор костюма. А трудности возникают, когда собирается много народу, каждый со своим мнением: кто-то хочет одно, кто-то — другое. Часто в работе с Яной бывает и такое, что я предлагаю идеи, от которых она отказывается, но в последний день мы их всё равно включаем в спектакль. Да и вообще режиссёрам часто нужно увидеть готовый костюм, чтобы принять решение, подходит он или нет.
Учитываются ли пожелания исполнителей по поводу костюмов?
Бывает по-разному. Всё зависит от характера человека, но обычно профессиональные актёры не будут капризничать и топать ножкой. Исполнители участвуют в обсуждении концепций, могут во время репетиций придумать облик своего персонажа. Создание спектакля — это совместный, долгий и мучительный процесс, там часто не разобрать, где чья идея. Всё смешивается. Актёр может предложить костюм сиамского близнеца, и, если режиссёр с художником дают добро, я решаю, как это будет выглядеть.
Каким должен быть проект, чтобы вы им заинтересовались?
Необычным, небанальным, не клише, не любительским. Важно, чтобы создатели точно понимали форму и задачу. Я люблю смешивать фактуры — все художники обладают вкусом сочетать несочетаемое. Но для этого требуется интеллект. Поэтому если режиссёр предлагает мне работу, то она должна содержать интеллектуальный смысл.
А вызов? Мне показалось, вы любите принимать вызов. Например, в недавнем проекте «Синкретизм | Бесконечность и роза» в Галерее на Солянке вы, находясь в ванной, создавали портреты рыб под водой.
Этот проект не являлся вызовом. Там была выставка Паши Семченко, и я не хотела вешать к его картинам свои — мне важна чистота эксперимента. В абсурде ведь тоже есть рамки. Я работала над концепцией выставки, этот процесс оказался долгим и привёл к тому, чтобы отказаться от любых концептов. Поэтому я в шутку предложила свой перформанс, и мне под него выделили комнату.
Можете рассказать, над чем работаете сейчас?
Сейчас мы с Яной Туминой выпускаем в Севастопольском ТЮЗе «Нос» по Гоголю. Это драматическая постановка, адресованная подросткам, там рейтинг 12+. Сначала Яна хотела делать готический спектакль в стиле МДТ с намёком на историзм. Но потом пришло решение превратить его в буффонаду. Так что теперь там ходят клоуны с тарелками, смеются над Ковалёвым и его пуговицами, добавились цирковые номера.
Какими будут костюмы в этой постановке?
Яна любит бохо и простые решения. Мы с ней очень часто создаём единую униформу для всех актёров. Это пришло из кукольного театра, где кукольники обычно работают в чёрных одеждах. В спектакле «О рыбаке и рыбке» тоже есть артисты в чёрном, они работают над движением моря, например. Просто их никто не замечает. Так вот, когда есть единая униформа, на неё удобно надевать элементы ролей. В «Носе» у нас все люди в сером, это универсальная одежда — она и в «Кин-Дза-Дзе», и в девятнадцатом веке, и сейчас на улице могла бы появиться. А в остальном — есть немножко историзма, немножко клоунады, немножко типичных вещей вроде фраков. Маленькие трюки с одеждой тоже появятся.