Как родилась идея твоего высказывания? Какие переживания привели тебя к теме уязвимости и поддержки?
У Анны Абалихиной [хореограф — прим. ред.] был запрос, чтобы мы поняли, в чем мы действительно круты, и проявили эту крутость. Мы много разговаривали, однажды даже устроили общий джем, в котором многие раскрылись и выявили интересующие темы. Что касается моего перформанса, он не совсем об уязвимости и поддержке. Мне хочется обратить внимание на то, что перформативный акт можно рассматривать не только со стороны зрителей или перформера. У меня появилось определённое ощущение на «Танцполе» [спектакль Балета Москва, в котором участвовал Андрей — прим. ред.], что я и не танцовщик на сцене, и не зритель в зале. Там есть сцена, где я сижу и жду своего выхода на диване, который стоит на сцене без кулис, и я поймал интересный взгляд на происходящее. Возникло странное ощущение, что есть танцовщики, которые сейчас работают на износ, зрители, которые наблюдают, как у артистов изнашивается сердце. А ты на сцене будто смотришь блокбастер, в котором сам и участвуешь. Для меня это почти самая главная тема моего перформанса. На это мало кто обращает внимание, потому что я начинаю рассказывать совсем другую историю. Но и в этой истории я стараюсь замотивировать людей посмотреть друг на друга, осмотреть пространство. Моя тема раскрывает то, как я смотрю на мероприятие в целом.
Как любопытно! Мне показалось, что ты оберегаешь публику от активного участия, зрители остаются сторонними наблюдателями. То есть это была не терапия, где каждый может быть неуязвим?
Я решил не заходить в активное взаимодействие. Но в перформансе я говорю о том, что ваше движение меняет качество происходящего. Зритель может стоять, сидеть, статика – это тоже движение. Каждый сам делает выбор, в какой плоскости смотреть этот перформанс.
Ты начинаешь свое выступление с вопроса об уязвимости и сам отвечаешь, что чувствуешь её. Насколько он актуален для артиста с большим сценическим стажем?
Это происходит всегда. Перед каждым сеансом, когда я говорю вступительные слова, в том числе об уязвимости, за спиной руки трясутся (смеётся). Когда зрители стоят так близко, возникают разные чувства. От страха за свою жизнь до беспокойства, что на тебя смотрят и надо что-то делать. Незащищенность актёра – это театральная тема, а ведь на неё можно посмотреть с юридической точки зрения. Я имею в виду договор с театром, когда ты должен выполнить свои обязательства, и есть уязвимость, что ты подписал бумагу.
Как на твоё выступление влияют стены музея? Они помогают или ограничивают?
В прошлый раз у меня был более объёмный зал, у него была другая геометрия и интересные конструкции. Там я своим движением помогал людям двигаться, меняя их фокус внимания и ракурс взгляда, смещая их своим танцем. Сейчас я выступаю в «коробке», где все стоят на одном месте и продолжают смотреть из одного угла. Здесь мне немного неловко работать. Все садятся, и кажется, что мы снова в театральном пространстве, где есть место зрителя и место перформера. А ведь кто-то мог бы выйти в центр зала и посмотреть, как я справлюсь с такой задачей, потому что, как я уже сказал, ваше движение меняет качество происходящего.
Да, это вскрывает поведенческие паттерны, например, что артисту лучше не мешать.
Это тоже интересно, здесь есть работа с собственными ограничениями. Что касается оформления зала, я восхищен: нынешние картины очень в тему моего высказывания. Напротив моего зала висит ширма с изображением облаков, порезанная на лоскуты, и я представляю, что именно оттуда появляется моё движение. В этом смысле пространство меня поддерживает. Но получается так, что от выставки поддержка есть, а от самого зала – нет.
Какую практическую ценность, по-твоему, может вынести зритель из твоего зала?
Мне нравится делать работы, где я фокусирую внимание не на своём Эго, а на общем пространстве. Так что в моём зале можно научиться смотреть на работы вокруг и на жизнь в целом. Это если говорить, что кто-то просто смотрит перформанс.
А на себя? Ты много рассказываешь о теле, о ладошках, о поддержке и вертикали. Это актуально только для артиста или для любого человека?
Конечно. Если кому-то нужна поддержка, он может взять мой опыт и применить его к себе, изменить отношение к своему телу. Я говорю о том, что тело восхитительно даже тем, что оно есть, и это может поменять отношение к нему.