О выборе пьесы
Насколько я знаю, сначала вы в L.A.D. хотели использовать другую музыку Леонида Десятникова. Почему передумали и остановили свой выбор на «Эскизах к закату»?
Было наоборот. Мне предлагали использовать другую музыку, а я хотел именно эту. Мне было интересно поработать с «Эскизами». И в конце концов это получилось.
Чем именно пьеса вас привлекла?
Она игривая, с юмором. Это то, что мне близко.
Эта музыка достаточно насыщенная, сложная по своей структуре и изначально написана не для танца. Как это отразилось на работе с ней?
Мне было очень легко. Структурная сложность «Эскизов» давала мне все краски, эмоции, движения. Чем ярче и насыщеннее музыка, тем лучше для меня. Я закрывал глаза и всё видел перед собой.
Танец как язык
То, что она написана не для танца, не стало ограничением?
Для меня это не так важно. В первую очередь я создаю театр. И танец – это язык, который я использую. Я не вижу танец как что-то ритмично-акробатическое. Для меня он больше о характерах, эмоциях, чувствах.
Можно сказать, что для вас история первична, а танец вторичен?
В танце, как и в любом другом языке, сами слова без смысла пустые. Мне интереснее заниматься танцем, когда я через этот танец хочу что-то выразить.
Вы использовали музыку, написанную Леонидом Десятниковым для фильма «Закат» по рассказу Исаака Бабеля. Отталкивались ли вы от этого сюжета в своей постановке?
Нет, я не смотрел фильм. И это помогло. Когда у тебя есть какая-то картинка, связанная с музыкой, потом сложно её отбросить. Я знал музыку отдельно от фильма. И у меня был свой фильм в голове.
Кто такие уходящие
В «Празднике уходящих», несмотря то, что герои контактируют друг с другом, кажется, что каждый исполнитель существует сам по себе и по-настоящему не замечает остальных. Это действительно так, или это обманчивое впечатление?
Да, это так. Мне кажется, это очень близкая нам история. Мы все вместе, но при этом у каждого свои мысли. И каждый чувствует себя одиноким и слабым.
Если «уходящие» – это те, кто навсегда уходит из этого мира, то почему же для них это праздник?
Непонятно, для кого это праздник. Главной идеей были похороны. В спектакле есть один герой, который находится по другую сторону от остальных. И вопрос, кто кого хоронит. Точнее, кто кого оставил. Этот герой – остальных в этом мире, или они его.
Это вопрос, который вы оставляете зрителю, чтобы каждый сам нашёл ответ?
Я думаю, что да. И вопрос не только в том, кто кого покидает. Но и в том, кому сейчас и на каком свете лучше, или даже – на каком свете хуже.
Для вас L.A.D. – единый спектакль или вечер работ разных хореографов на музыку одного композитора?
Музыка объединяет эти балеты. Но в тоже время мы работали параллельно. У нас не было точек соприкосновения. Каждый взял музыку Десятникова и создал балет так, как он видел эту музыку. Что правильно – она очень разная.
Это четыре картины, которые можно увидеть в один вечер. Словно на выставке, на которой висят картины разных художников. Они написаны на разные темы, но при этом – под одну музыку, в одно время, для одной труппы. Это объединяет. Но сами картины и их темы абсолютно разные.
«Чай или кофе?»: история спектакля
В вашей постановке «Чай или кофе?» было несколько составов исполнителей. И у каждого история получалась со своими оттенками, нюансами характеров персонажей. Как вы относитесь к тому, что придуманная вами история немного меняется и, возможно, отличается от первоначальной задумки?
Если честно, плохо. Также как и любой хореограф, который создал спектакль и хочет видеть его таким, как он задумал. «Чай или кофе?» – очень тонкая работа, которая строится на деталях, нерве. Периодически две истории на сцене происходят параллельно. Они сохраняют напряжение между горем и радостью, смешным и грустным, любовью и ненавистью, движением и статикой. И нужно сделать так, чтобы балет не уехал в одну сторону. Этот баланс нужно сохранять очень чётко и тонко.
Конечно, все танцовщики разные. И одинаково никто не сделает. Но самое главное, чтобы танцовщик понял мысль хореографа и пытался воспроизвести всё так, как было задумано, правильно подал идею. Общее ощущение для зрителя должно быть одинаковым. Если у двух составов получаются два разных спектакля, это неправильно.
У этого небольшого спектакля большая жизнь. Родился он на Малой сцене МАМТ в рамках проекта для молодых хореографов «Точка пересечения», завершил свой путь в этом театре уже на Основной сцене. Для вас, как автора, изменилась ли история ещё и в связи переносом из камерного пространства на большую сцену?
Мы с Лораном [Илером, в 2017-2022 годах художественным руководителем балетной труппы МАМТ, — прим. ред.] спорили из-за этого. Сначала я очень не хотел переносить спектакль. Это камерная постановка, созданная для маленькой сцены. Должен быть эффект, что одну из двух историй, которые параллельно живут в балете, ты видишь, а вторую чувствуешь. Но когда мы перенесли спектакль на большую сцену, мы поняли, что этот эффект стал сильнее. Ты не только чувствуешь, ты видишь то, что происходит параллельно. И в какой-то мере это усилило напряжение спектакля.
Получается, спектакль от переноса только выиграл?
Конечно, когда всё происходит в маленькой чёрной комнате, ты будто стоишь с героями на одной кухне, создается особая атмосфера. Но, признаюсь, на большой сцене балет смотрелся лучше, чем я думал.
Жаль, что этого спектакля уже нет в репертуаре МАМТ.
Может быть он ещё вернётся. А лучше, если бы вернулась «Пижамная вечеринка». Она сейчас очень актуальна. Я уже намекнул Максиму [Севагину, с 2022 года художественному руководителю балетной труппы МАМТ, — прим. ред.], что с удовольствием увидел бы сейчас этот спектакль.
В ваших спектаклях нет крайности и однобокости. В них одновременно и равномерно присутствуют и трагизм, и юмор. Как вам удаётся сохранить баланс?
Когда я начинаю новую работу, всегда ищу параллели с главной идеей или историей спектакля, которые помогают быстро менять перспективу происходящего. Это и сохраняет баланс между смешным и грустным.
Об отборе артистов
На что вы в первую очередь обращаете внимание при выборе танцовщиков для своих работ: на танцевальные способности или на способности актёрски передать образы героев?
Тот персонаж и образ, который я задумал, зависит от того, с кем я этот образ создаю. Конечно, я смотрю, кто больше подходит. В том числе на характер человека. Артист должен быть гибким.
Для меня очень важна расслабленность мышц. Чаще приходится выбирать исполнителей в классе, пока они делают урок. И там для меня очень важно видеть, как быстро и как именно люди расслабляются после комбинации. В моей хореографии очень важна не скорость напряжения мышц, а скорость расслабления мышц. Тогда можно больше двигаться на нервах.
Артист должен быть гибким не только физически, но и актёрски, чтобы полностью адаптироваться под заданный вами образ? Или вы готовы изменить характер персонажа, придуманный вами, с учётом особенностей танцовщика, его исполняющего?
И то, и другое. Если в процессе я вижу, что танцовщик склоняется в другую сторону и это интереснее работает, то я всегда это поддержу. Я за то, чтобы лучшая идея выиграла. И не важно, моя это идея или нет.