О Коньке и бунтарстве
Анастасия, вы номинируетесь за роль Конька-Горбунка в одноимённом балете. Внешне у вашего персонажа есть прототип – Йоланди Фиссер, южно-африканская певица из рэп-рейв группы Die Antwoord. Узнаются причёска и элементы костюма. Есть ли ещё какие-то отсылки к этой певице в балете, кроме внешности?
Для меня это очень удивительно. Спектакль называется «Конёк-Горбунок», но я появляюсь не так много. Удивительно, что я в одном ряду со Светланой Захаровой [номинирована за роль Аркадиной в балете «Чайка», Большой театр — прим. ред.].
Когда нам показали образ – я тоже нашла Йоланди в Интернете, посмотрела её клипы. Я прочитала, что её удочерили, что отец у неё был священником. Она воспитывалась в строгой семье. И она – бунтарка, ей нравилась агрессивная музыка, свежая, экспрессивная. Вот это видно в моём образе – Конёк получился дерзким, с перчинкой.
Расскажите, пожалуйста, про хореографию. Известно, что частично балет восстанавливали, многое – ставили заново. Правильно ли я понимаю, что хореография партии Конька-Горбунка — это воплощение современного?
Хореография «Конька» полностью поставлена. Изначально её должен был делать Антон Пимонов [в 2017-2020 гг. заместитель Вячеслава Самодурова в «Урал Балете», с 2020 года руководит балетной труппой в Перми — прим. ред.]. Но сперва из-за пандемии постоянно переносилась премьера. Потом Антон уехал работать в Пермь. Слава [Вячеслав Самодуров — прим. ред.] поставил хореографию «Конька» в первом и втором актах, он говорил: «Хореография „Конька“ перешла ко мне от Антона по наследству». Именно с подачи Славы «Конёк» получился таким ярким, необычным персонажем. И хотя он появляется не так много, но его видно, он считывается.
Мне было интересно работать. Дело в том, что я небольшого роста, и амплуа у меня — амурчики, подружки — небольшие, не игровые партии. Здесь же можно поиграть, поискать. Я даже по-новому себя раскрыла. Открыла новую грань своей женственности. Коньку палец в рот не клади, обуздать тяжело.
Вячеслав Самодуров в интервью говорил: «Мы решили, что Конёк — вырвавшаяся наружу душа Ивана, и показалось правильным, чтобы это была миниатюрная красивая балерина. В ней — то, что он в себе держал, что-то очень яростное». Конёк-Горбунок кажется очень эмоциональным, дерзким, с перчинкой, как вы говорите, но не яростным и не агрессивным. Как будто сохраняет свою роль, как в сказке Ершова: остается тем, кто выручает Ивана. Как вы чувствуете этого персонажа? Что транслируете, когда танцуете?
По поводу агрессивности — мне кажется, это больше выражается именно в хореографическом тексте. Не в образе, а в пластике тела. Поскольку у Славы хореография «на нерве», в ней всегда нужно быть на пределе. В классике – обычно чёткие позиции, форма. Славина хореография основана на классической, но здесь есть предел, и через этот предел тело должно «выйти», добавить больше амплитуды.
О работе во время локдауна
«Конёк-Горбунок» давно готовился к выходу. Премьера задержалась из-за пандемии и необходимости искать финансирование. Расскажите, пожалуйста, как вы провели 2020-2021 годы как артист? Как поддерживали форму во время самоизоляции? Занимались ли дистанционно? Какие решения для себя нашли?
Изначально у нас были отменены спектакли. Мы занимались репетициями. Начались постановочные «Конька-Горбунка». Мне до последнего не верилось, что нас могут посадить на карантин. Но по опыту других стран мы видели, что такое возможно. Когда обстановка накалилась, нас всех отправили по домам, и начались дистанционные уроки. Подключались наши концертмейстеры, играли дома на своих инструментах. В театре я работаю со своим мужем, он тоже артист балета. И вот мы дома занимались вдвоём, держась за шкаф, за что угодно. Как-то выкручивались.
Сложно держать себя в форме в таких обстоятельствах. Я даже скажу – невозможно. Тело требует нагрузки. Поэтому я ещё смотрела тренировки Маши Хоревой [первая солистка Мариинского театра — прим. ред] в YouTube, и что-то делала дома дополнительно. Потом у нас был отпуск. После отпуска стали потихоньку выходить – были уроки в театре с небольшим количеством людей. Дальше всё пришло в своё русло, у нас начались спектакли. Открыли сезон. Артисты, конечно, болели, уходили на больничный, но потом выходили, заболевали другие. Были внезапные замены. Мы научились жить с этой болезнью.
По себе знаю точно: пока я не буду выходить на сцену, пока я не буду танцевать в спектаклях, сколько бы дома ни занималась, не буду в форме. Только выходя на сцену я чувствую своё тело, чувствую тонус.
Вы учились в Башкирском хореографическом училище. Расскажите, пожалуйста, как начали сотрудничать с «Урал Балетом».
Я переехала сюда, в Екатеринбург, за своим молодым человеком, сейчас это мой муж. Изначально я должна была остаться в Уфе, но получилось как получилось. И мы вместе сюда приехали.
По-моему, в 2010 году [2011 — прим. ред.] Слава Самодуров пришёл к нам художественным руководителем, к тому времени я проработала в театре уже два года. И закипела работа, пошли новые необычные проекты. Мы были ещё совсем юные, горячие. Нам это было жутко интересно. В памяти много ярких работ, о которых сейчас думаешь и радуешься, что это было в твоей жизни. Например, Индустриальная биеннале [2-я Уральская индустриальная биеннале современного искусства, 2012 — прим. ред.]. Вячеслав ставил «Н2О» – мы танцевали на заводе. Он придумал необычное решение: мы были в мягкой обуви, нас обмазывали краской, обливали водой, мы танцевали в воде. Одно из ярких впечатлений. Нестандартная хореография – не классическая, та, в которой тело начинает работать по-другому, включаются другие мышцы, где-то добавляется амплитуда, где-то смещается ось.
О самодеятельных школах
В своём Инстаграме вы показываете, что дочка тоже занимается балетом. Так ли это? Расскажите, пожалуйста, во сколько лет она начала занятия? С чего? Как начинали вы?
Дочь не занимается балетом. Но так получилось, что папа и мама – артисты балета, поэтому она – театральный ребенок. Очень часто бывает в театре, видит, как мы работаем. Никуда не деться – пританцовывает, бывает. Ходит на плавание. Не на балет.
Я же начинала, как все, лет в пять, где-то в «самоделке». Я родом из Ульяновска. Ходила в самодеятельный коллектив «Родничок». Не знаю, есть ли сейчас такие школы или нет, но я горжусь тем, какие у меня там были педагоги. Вроде бы самодеятельная школа, но я ходила туда с таким удовольствием. Мы занимались и классикой, у нас был и народный танец, и сценическая практика. Я своей самодеятельной школе очень благодарна. Потом уже поступила в училище. Я выпускалась у Людмилы Васильевны Шапкиной – она выпускница [Людмилы Павловны] Сахаровой. Ей огромное спасибо – педагог, о котором можно только мечтать. А я даже не мечтала, но так получилось, что попала к ней.
Об энергии и рэпе
Какая часть балета «Конёк-горбунок» вдохновляет вас больше всего? Музыкой, хореографией, визуально. Расскажите, пожалуйста, о своём любимом моменте.
Есть кусочек во втором акте, когда Царь-девица грустит. Её пытаются развеселить братья, Хан, а потом идёт танцевать Иван, а я помогаю. Есть момент, когда Иван, Сеня Лазарев, ко мне подходит и смотрит мне в глаза. Его энергия, моя энергия – полный контакт. Этот момент такой маленький, но очень важный. Коллеги мне говорят, что когда контакт есть – это всегда считывается.
И ещё мне нравится самый финал, когда мы все вместе танцуем. Там повторяющиеся движения, в конце прыжок с вытянутыми руками. Идёт нагнетание в музыке, и это движение, вроде бы одно и то же, кажется монотонным, но с каждым разом добавляешь энергии, и в конце происходит взрыв.
Было ли вам сложно танцевать под речитатив?
У меня почти нет танцевальных кусков под речитатив, их гораздо больше у Ивана. Но мы привыкли танцевать на сцене с текстом, а на репетициях у нас только запись музыки, без текста. И нам уже не хватает текста . Артист – на то и артист, должен приспосабливаться к обстоятельствам. Если такая задача поставлена, что надо танцевать не под музыку, а под текст – его задача сориентироваться и сделать это под текст. Такая у нас работа.
В заключение, как считаете, почему такая форма балета была использована сегодня?
Мне кажется, наш театр уникален тем, что мы ставим такие необычные спектакли. Мы берем классическую основу, но пытаемся ее переформулировать на современный лад. Поэтому у нас вместо сказителей – рэперы, Наум Блик и Александр T-Bass. Сейчас приходит много молодых людей в театр, и эти люди готовы к экспериментам. И этот эксперимент мы должны им показать. Нормально, что есть люди, которым нравится и которым не нравится. Во все времена спорили об искусстве. Но мне кажется, это и есть наша цель – спорить, разговаривать, размышлять, что-то находить.