Об опере как кино
Что вам открылось в работе с командой спектакля?
Наш спектакль сочинён коллективно. Сотворчество с композитором, драматургом и видеохудожниками напрямую влияло на происходящее на сцене. У нас бывали конфликты, часто мы не соглашались с идеями, предложенными кем-то из команды. Но благодаря такой работе финальный результат получился многослойным. Объём тем и контекста внутри сочинения стал возможен именно благодаря такому методу работы.
Во время работы над замыслом и формой спектакля вы задумывались об аудитории? Близка ли экспериментальная опера для широкой публики?
Конечно. Мы создавали спектакль для зрителя, выросшего в аудиовизуальную эпоху. Тотальное погружение в изображение и звук, который окружает публику со всех сторон, роднит наше сочинение с кинематографом. Мне хотелось отойти от некоторой герметичности оперного жанра. Приблизить его к современному зрителю, привыкшему к клиповому монтажу, к отличному от классической оперы приему драматургического развития.
Визуальная партитура оперы показывает яркие тематические видеофрагменты. Что вас вдохновило на выбор образов, вспомнились ли вам произведения кино и литературы?
Если говорить об освоении космоса и отдельно Марса, то есть большое количество доступного визуального материала. В первую очередь мы посмотрели подлинные съемки поверхности Марса, сделанные марсоходами за последние годы. Обратились к произведениям кинематографа с космической тематикой. А наши видеохудожники — Ян Калнберзин, Евгений Афонин и Александр Плахин, создали визуальный контент на основе собственного понимания темы и замысла спектакля. Получилось местами документально, местами в нужной нам степени абстрактно. Видеофрагменты генерировались с помощью искусственного интеллекта из фотографий поверхности Марса, а некоторые из них стали «точкой зрения» марсохода и так далее…
О космосе и его музыке
Музыкальная ткань спектакля разнообразна, звуки инструментов сливаются с искусственными элементами. Чем вам запомнился опыт работы в этом направлении?
Работа с Николаем Поповым — это диалог с человеком, который основательно погружается в выбранную тему. Он изучал звучание языка программирования, вслушивался в шумы атмосферы Марса, искал звук передачи сигнала. Он пытался достать для сочинения музыки буквально все возможные источники, чтобы на их основе представить что-то новое.
Был ли в вашей жизни период увлечения темой космоса?
Для меня космос всегда был точкой притяжения. Я интересовался вопросами, ставшими впоследствии основой нашего спектакля: зачем мы стремимся в неизвестные дали вселенной? Что мы хотим там отыскать? Есть ли там то, что нам нужно?
О течении времени
Что представляется вам в образе марсохода, неспешно идущего по чужой планете? Есть ли в этом идея объединения человечества ради науки, или же это погружение в мир, далёкий от земных катаклизмов?
И то, и другое. Наше размышление о сути и некотором символизме марсохода «Curiosity» и стало связующим для всех элементов постановки.
В чём вы видите особенность обращения к современному музыкальному сочинению?
Особенность для меня — в ином понимании времени. В музыкальных произведениях разных эпох время течет по-разному. Попытка передать в спектакле современное восприятие времени и найти для него верное режиссерское воплощение — для меня это было важно.