Вы номинированы на «Золотую Маску» уже четвёртый раз. Вы всё так же волнуетесь или уже выработался какой-то иммунитет?
Я работаю над этим, стараюсь выработать иммунитет, чтобы на показах не зажиматься и быть свободным, стараюсь быть открытым, что-то сыграть. Раньше, конечно, было тяжело из-за страшного волнения. Оно мешало и всё портило.
Волнение именно перед жюри «Золотой Маски» или вообще перед зрителями?
Волнительно, когда на тебя смотрят с прицелом и оценивают, когда ты должен дать какой-то результат. Я начинаю думать, что я должен что-то сделать совсем не так, как я обычно это делаю.
Как вы оказались в «Загадочном ночном убийстве собаки»?
Это задумывалось как лаборатория. Как раз появилась новая сцена в Театре-Театре и, насколько я знаю, Олег Семенович Лоевский (директор всероссийского фестиваля «Реальный театр», заместитель директора Екатеринбургского Театра юного зрителя – прим. ред.) задумал лабораторию, чтобы показать возможности сцены. Дело было летом: мы собрались небольшой командой, почитали пьесу, и нам понравилось.
Практически весь спектакль вы висите в воздухе. Какого это – страшно, больно?
Это вообще отдельная история. С этим я, конечно, никогда не сталкивался. Для меня это было что-то не просто новое, но что-то совсем неизведанное. Было очень тяжело, я боялся, что никогда не смогу к этому привыкнуть, потому что просто больно. Очень больно, мучительные репетиции. Ты борешься и ничего не можешь сыграть. Было ощущение, что у меня какую-то опору забрали, какой-то контакт. Вроде бы ничего не меняется, но одно дело, когда ты стоишь и общаешься, а другое – когда ты висишь. Кажется, что ты плохо воздействуешь, что до тебя плохо доходит от партнёров. Никакой специальной подготовки у меня не было, всё достигалось только на репетициях. Мы старались трудное сделать лёгким, лёгкое – привычным, привычное – прекрасным. Нам помогала Лаура (Лаура Хасаншина – хореограф – прим. ред.), у неё был какой-то опыт с этими креплениям. Но чтобы артист висел полтора часа… такого ни у кого не было. Пытались сделать крепления помягче, создать некий памперс. Это, конечно, помогает, но со временем всё продавливается и снова больно.
Ваш герой – мальчик с аутизмом. Как вы готовились к этой роли?
Мы смотрели много передач, фильмов про детей с этим диагнозом. Лично мы не общались. Да и раньше я вообще этой темой не интересовался. Я как-то где-то что-то слышал, но вглубь проблемы никогда не вникал, не мог себе даже представить, что такое бывает.
В чём главная особенность этих детей?
С ними очень сложно найти контакт. Они не могут находиться в обществе, к ним нельзя прикасаться, они могут раздражаться, они любят определённые цвета. И в то же время они очень хотят быть нужными. Человеку нужен человек, как это ни банально. Мы все хотим быть кому-то нужными. Будь ты самый одинокий человек, ты всё равно хочешь быть нужным хоть собаке, хоть кошке.
А вы для себя нашли что-то общее с Кристофером?
Да! Мы даже с Данилом (Чащиным – режиссёром спектакля – прим. ред.) делали тесты: сколько в тебе процентов аутизма. Я близок. Это не секрет, все в какой-то степени аутисты, в той или иной мере. У меня довольно много с ним общего. Я тоже немного замкнутый, не люблю громкие тусовки.
“Загадочное ночное убийство собаки” для зрителей становится возможностью увидеть и услышать мир глазами особенного ребёнка. Как зрители реагируют на спектакль?
Зал смотрит очень внимательно, и многие плачут. Происходит сильное воздействие на зрителей. Когда хороший спектакль, у людей истерики случаются, они заливаются слезами. На поклонах, когда близко к зрителям проезжаем, это всё видно.
Какой у вас любимый момент в спектакле?
Мне очень нравится, когда я совершаю вращения, трюки на тросах. Когда вращаюсь в механизме, а текст записан. Я пытаюсь словно парить в космосе. В такие моменты я кайфую, лечу как птица. Я предложил Данилу на эти сцены записать текст, потому что мне казалось совсем невозможным делать трюки и говорить свои слова.
Чему вы научились за время работы над этим спектаклем?
Вниманию, умению быть начеку и постоянно всё контролировать, видеть партнёров, слышать себя в этом механизме. Я вишу, мне нужно всегда держать баланс, понимать, где у меня нога, где рука. Следить за своей формой, а не висеть, как сосиска.
Почему вы бы порекомендовали “Загадочное ночное убийство собаки” зрителям?
Потому что он о борьбе, о любви и даёт надежду.